Безжалостный епископ (ЛП)

Думаю, мне пора спать. Здесь уже 4 утра. Мысли о том, чтобы поговорить с тобой и представить твой смех, не дают мне уснуть. Я хочу коснуться твоих волос.

— Генри

Каждый раз, когда я разговаривала с ним, я чувствовала и его боль. Он был похож на меня. Старая душа, застрявшая в теле, слишком несочетаемом, чтобы чувствовать, что мы вписываемся в этот мир.

Генри был моей первой любовью. Сколько бы мы ни говорили на сложные, мрачные темы, сколько бы раз ему ни приходилось уговаривать меня отправить еще одну фотографию, и еще, и еще… мое больное сердце было счастливо, что он у меня есть.

Я вздрагиваю, когда слышу лай Константина внизу. Как будто в моем сознании переключился выключатель, счастливые мысли о любви запятнаны логической стороной меня, которая осуждала себя, чем старше я становилась. Издав грубый звук раздражения, я закрываюсь от всего, опустив лицо на руки.

Это мой костыль. Мой запасной вариант. Эти воспоминания окутаны тенью того времени, когда я спотыкалась на своем пути взросления. Если бы я могла выразить себя, не боясь, что мама вцепится мне в горло, возможно, я бы не стала искать утешения в Интернете.

Я пожевала уголок губы, пока она не зашипела. — Ой.

Прижав пальцы к нежной губе, я вздыхаю. Раньше я думала, что это самое уверенное чувство, которое я когда-либо могла испытывать, но, оглядываясь на старую переписку, я чувствую всеми костями, насколько это отличается от сегодняшнего дня, с тех пор как Уайетт написал мне ответное сообщение и перевел нашу интрижку на новый уровень.

Мне не нужно пытаться вернуть то волнение, которое я испытывала со своим онлайн— бойфрендом, нарушая все мамины правила, потому что теперь у меня все по-настоящему. Прошла всего неделя, но мы с Уайеттом переписываемся каждый день.

Соскочив с кровати, я ставлю ноутбук на стол рядом со стопкой заполненных дневников. На цыпочках я пробираюсь к шкафу, чтобы заглянуть за старую коробку с папками, до краев заполненную рецептами, которые я распечатала из Интернета, и взять одну из моих тайников с контрабандной одеждой. Я поднимаю крышку коробки, покрытой узором из подсолнухов, и обнаруживаю нижнее белье, которое мы с Мэйзи купили втайне, когда ездили за покупками для нашего летнего отдыха в горах. Материал мягкий и роскошный под моими пальцами, когда я трогаю красивый бюстгальтер и прозрачный изумрудно-зеленый лифчик.

Я провожу целых полчаса, делая все новые фотографии себя, начиная с топа, поднимая с пола свое настроение. Когда у меня есть несколько новых фотографий в папке, я бросаю взгляд на часы на тумбочке, обрамленные фарфоровой радугой. Отлично. Как раз то самое время.

Выбрав ту, которую я представляла себе раньше, где я игриво улыбаюсь с нижней частью топа между зубами, я отправляю ее ему.

Мой телефон тут же пикает, отвечая. Я прикусываю губу, чувствуя, как удовольствие замирает под моей кожей. Как будто он ждал меня.

7 КОННОР

Прошло несколько часов после встречи с Теей в конце моего забега, а я все еще одержим этим. Это была самая близкая встреча с ней. Оказывается, она пахнет сахаром.

И я бы не отказался попробовать его на вкус.

Сняв шорты, я чуть не написал ей смс. Казалось, ей нужна была спасительная разрядка, когда ее стервозная мамаша дышит ей в затылок. То, как она стояла передо мной, такая тихая, но такая чертовски яростная — я был тверд, и даже приход ее мамы не мог разбавить силу желания, бурлящего в моих венах. Люди кричали и вопили мне в лицо, угрожали мне, били меня, и все это меркло перед тем, как решительно держалась Тея.

Она боится меня не из-за репутации. Мы должны что-то с этим сделать, не так ли? Она понятия не имеет, с кем связалась.

Меня интересует тихая мышка Тея, и я хочу знать, что еще скрывается за занудой-хорошей девочкой.

Я виню мысли о Тее, когда захожу на кухню, чтобы перекусить, за то, что они отвлекли меня от осознания происходящего.

Мама и Дэмиен смотрят вверх, когда я останавливаюсь перед холодильником. У него через плечо перекинуто полотенце для посуды, на губах намек на улыбку, рукава рубашки закатаны, когда он нарезает овощи на острове. Мама прислонилась к стойке рядом с ним, бокал белого вина поднят к ее губам. Ее щеки окрашены в розовый цвет, как они краснеют, когда она смеется.

Это так по домашнему, и у меня сводит живот, как только я смотрю на них.

— Привет, сынок, — приветствует Дэмиен.

У меня побелели костяшки пальцев, когда я сжал руки в кулаки. Сын. Нет. Абсолютно нет. Он не имеет права после того, за чем я их застал, после побоев, которые я ему за это устроил.

Я хмыкнул в ответ, бросая на него взгляд, хотя он всегда пытается, а я не даю ему ни дюйма. Я нахожусь на судебном обучении по управлению гневом, потому что ему пришлось трахать мою маму на нашей кухне.