Беззумный Аддам

Он криво ухмыляется ей.

– Можно я присяду? – спрашивает Тоби.

– Будь как дома. По примеру тысячи других посетителей. Эти чертовы Дети Коростеля шляются сюда все время, как им в голову стукнет. Они хотят, чтобы я им наплел еще всякого дерьма про Коростеля. Они думают, что я его пророк, бля. Что он со мной разговаривает через наручные часы. Конечно, я сам виноват, бля, ведь я же сам это придумал.

– И что ты им говоришь про Коростеля?

– Говорю, чтобы они пошли спросили тебя, – отвечает Джимми.

– Меня?

– Теперь ты по нему главный специалист. А мне нужно поспать.

– Но ведь… они говорят, ты знал Коростеля. Лично. Когда он еще пребывал на Земле.

– Можно подумать, это большая честь, – Джимми кисло фыркает.

– Это придает тебе определенный авторитет в их глазах.

– Это все равно что иметь авторитет в глазах… бля, мне так хреново – я не знаю даже, с кем их сравнить. В глазах у отмели мидий. У залежи устриц. У стаи додо. Что я хочу сказать, вот. Потому что я устал. Мои пророческие способности полностью исчерпаны. Если честно, эти чертовы Дети Коростеля уже давно выжали меня досуха. Я не хочу больше никогда в жизни вспоминать о Коростеле или слушать всякую херню о том, какой он хороший и добрый и всемогущий, и как он сотворил их в Яйце, а потом любезно снес с лица земли всех остальных, чтобы его Детям было хорошо. И как Орикс заведует всеми животными и летает в обличье совы, и даже если ее не видно, она всегда тут и слышит их.

– Насколько я понимаю, – говорит Тоби, – это согласуется с тем, что ты рассказывал им раньше. Для них это все равно что святое писание.

– Да, бля, я знаю, что это я рассказывал им раньше! Они задавали вопросы, типа, откуда они взялись и что это за гниющие мертвецы кругом. Я должен был им что-нибудь ответить.

– И сочинил красивый сюжет, – говорит Тоби.

– Ну, бля, не мог же я сказать им правду. Так что – да. И да, я мог бы придумать что-нибудь поумнее, и да, я не из мозговитых, и да, Коростель, должно быть, думал, что у меня ай-кью как у баклажана, потому что разыграл меня, как по нотам. Поэтому меня блевать тянет, когда они опять заводят свою волынку про Коростеля и принимаются петь ему хвалы, бля, каждый раз, когда слышат его имя.

– Но таков сюжет, от которого мы вынуждены плясать. Значит, придется работать с тем, что есть. Хотя некоторые моменты я еще не прояснила.

– Все, что хочешь, – отвечает Джимми. – Фишка перешла к тебе. Ты ведь им уже что-то рассказывала, так продолжай. Можешь додумывать что попало и ни в чем себе не отказывать. Они все сожрут. Я слыхал, у них теперь популярен Зеб. Держись этого сюжета, в нем есть потенциал. Главное, они не должны догадаться, что все вокруг – мошенничество и обман, бля.

– Это манипуляция, – говорит Тоби. – Ты перекладываешь ответственность на меня.

– А я и не отрицаю. Виноват. Хотя, по их словам, у тебя хорошо получается. Выбор за тобой: ты всегда можешь послать их на хер.

– Скажи, пожалуйста, ты понимаешь, что мы, в некотором смысле, находимся в осаде? – интересуется Тоби.

– Больболисты. Да. Рен говорила, – уже чуть серьезней отвечает он.

– Поэтому мы не можем допустить, чтобы Дети Коростеля слишком далеко убредали сами по себе. Они могут погибнуть.

Джимми задумывается.

– И что же?

– Ты должен мне помочь. Нам нужно согласовать свои сюжеты. До сих пор мне приходилось пробираться вслепую.

– А когда речь идет о Коростеле, никак иначе и не выйдет, – мрачно говорит Джимми. – Добро пожаловать в центр циклона. Он перерезал ей горло, ты знаешь? Хороший, добрый Коростель. Она была такая милая, такая… Я уверен, тебе следует об этом знать. И я застрелил этого мудака.

– Кому перерезал горло? – спрашивает Тоби. – Кого ты застрелил?

Но Джимми закрыл лицо руками, и плечи у него трясутся.

Поросенок

Тоби в растерянности. Что делать – утешить Джимми мягким материнским объятием (если предположить, что она на таковое способна), или это будет недопустимым вторжением в его личное пространство? Может, надо деловито, как медсестра в больнице, скомандовать «Не плачь!»? Или малодушно удалиться на цыпочках?

Не успевает она принять решение, как в комнату вбегает Черная Борода. Он необычно возбужден.

– Они идут! Они идут!

Он почти кричит, что редкость для Детей Коростеля: у них даже малыши не вопят.

– Кто идет? Плохие люди? – спрашивает Тоби. Где же она бросила винтовку? У медитаций есть и побочное действие: забываешь, как быть агрессивной.

– Они! Идем! Идем! – он тянет ее за руку, за простыню. – Свиные! Очень много Свиных!

Джимми поднимает голову:

– Свиноиды? Ой бля…

Черная Борода в восторге:

– Да! Спасибо тебе, Джимми-Снежнычеловек, что позвал Бля! Он нам понадобится, он должен будет нам помочь. Свиные несут мертвого.

– Мертвого кого? – спрашивает Тоби, но мальчик уже умчался.

Беззумные Аддамы побросали работу и собираются у ограды саманного дома. Некоторые вооружились топорами, граблями и лопатами.

Крозье – он только что выступил со стадом в сторону пастбища – спешит по тропе обратно. С ним Дюгонь, у которого в руках пистолет-распылитель.

– Они идут с запада, – говорит Крозье. Вокруг него толпятся париковцы.