Беззвездное море

Вот и все. Остальное слишком выцвело, чтобы прочесть, видны только отдельные числа. Непонятно, о чем это все. Конечно, было бы куда проще, если бы тайные общества не были такими скрытными. И есть еще что-то, обрывками, про шесть дверей, про какое-то особое место, которое существует “вне времени”, и про “последнее воплощение”, в общем, все это, не отнять, смахивает на культ шумерского бога Гозера…

Да, и еще фотографии.

На первой блондинка сидит за письменным столом, не глядя в камеру. Голова опущена, волосы зачесаны наверх, читает книгу. На шее медальон, похоже, что сердечком, но точно не скажешь. И не сказать, сколько ей лет.

На обороте написано: Симона К. – и есть дата, но совсем стершаяся, я едва могу разобрать единицу и восьмерку, за которыми то ли шесть, то ли пять, не поймешь. Прити предполагает, что это 1860-е годы, и записные книжки вряд ли намного позже, иначе город был бы Токио, а не Эдо.

Второй снимок – групповой. Тринадцать человек на фоне книжных шкафов, кто стоит, кто сидит, и все выглядят так, словно лучше бы пошли почитали. Фотка очень нечеткая. Я знаю, что раньше, чтобы сфотографироваться, люди должны были абсурдно долго стоять столбом, но эта группка выглядит особенно непоседливо. Одна из дам курит трубку. Никто не в фокусе, и плюс к тому снимок имеет повреждения от воды, сверху и сбоку.

Но среди имен, написанных от руки на обороте, одно прочитывается как Дж. С. Китинг. Ну, то есть можно различить Дж. и С., и это либо K, либо H, и инг.

И если имена соответствуют расстановке людей, то это блондинка, которая стоит второй справа и повернулась, чтобы сказать что-то парню, который стоит последним и которого почти смыло, когда фотку залило водой. Разобрать его полное имя на обороте не получается, но начинается оно на “А”. И дама – та самая, что на фотографии, где Симона.

Ниже перечня имен написано: встреча сов.

Сын предсказательницы судьбы гребет веслами по бумажному морю.

Строение на удаляющемся от него берегу выглядит теперь совсем как настоящий замок. В верхнем окне горит свет. Тень дракона вьется у самой высокой из башен.

Весла погружаются в конфетти и серпантин, перемешивая переливы синего и зеленого, хотя здесь нет неба, чтобы отражать такие цвета.

Закери смотрит туда, где положено быть небу, и гадает, не вносит ли кто-то сейчас изменения в эту вселенную.

Не передвигает ли крошечную лодочку через водный простор. С такого расстояния это должно видеться пустяком. С места на место перенос мелкой детали.

Но отсюда, посередине моря, картина выглядит намного масштабней.

На то, чтобы догрести до города, уйдет больше времени, чем он думал. Вдоль горизонта горит много огней, Закери направляется к самому яркому из них.

Подплыв ближе, он видит, что это маяк.

С еще более близкого расстояния видно, что маяк представляет собой винную бутылку, в горлышке которой торчит зажженный огарок свечи.

Маяк стоит прямо напротив замка с его драконом, наблюдая за тем, как город обретает свой облик, наполняясь зданиями и башнями в окружении нарисованных гор, а затем растворяется дальше в объектах, из которых все это было сооружено.

Бумажное конфетти выносит лодку на берег. Закери втаскивает ее повыше, чтобы море не унесло.

Берег песчаный, каждая песчинка с булыжник. Но песок только поверху, тонким слоем. Под ним – твердая поверхность. Раздвинув булыжники вокруг лодки, Закери обнажает полированную столешницу письменного стола из красного дерева, на котором покоится эта часть мира, мебельный лак, исцарапанный временем и песком.

Он удаляется от берега по зеленой бумажной траве. Теперь ему ясно, куда он попал, хоть и непонятно зачем. Он уходит все дальше в кукольную вселенную, на которую так мечтал взглянуть, но и подумать не мог, что когда-нибудь увидит ее с такой точки зрения.

Вдоль берега есть скалы с пещерами, в которых прячутся сундуки с сокровищами и многое другое, что здорово было бы исследовать и рассмотреть, но Закери знает, куда лежит его путь. Он идет вглубь острова, бумажная трава похрустывает под его босыми ногами.

Он идет мимо разрушенного храма и заснеженной гостиницы, бумажные снежинки рассыпаны по зеленой траве.

Пересекает мост, сделанный из ключей, и луг, на котором цветут цветы, вырезанные из книжных страниц. Он не останавливается, чтобы прочесть, какие то были книги.

Некоторые составляющие этого мира не скрывают своей природы: бумага, пуговицы, винные бутылки. Другие же – совершенные имитации в миниатюре.

Издалека они выглядят в точности как то, что должны собой представлять, но, приближаясь к ним, Закери видит, что они не то, чем притворяются. Искусственность проступает насквозь.

Ферма окружена клочками ваты, изображающими овец.

Над головой у него порхают на веревочках сложенные из бумаги птицы. Подрагивают, трепыхаются от движения воздуха, но не летят.