Беззвездное море

– Кстати, а где Закери? – брякнула я и тут же пожалела об этом: чего доброго, она сейчас подтвердит, что он мертв, а я, что ни говори, привыкла греться у огонька надежды, который теплится в сердцевине неведения.

– Не знаю, – быстро ответила она, запаниковав еще больше, и оглянулась через плечо. – Я… я правда не знаю. Знаю только, что все теперь кончено. Я подумала, что ты должна это знать.

Я думаю, ей хотелось, чтобы я поблагодарила ее. Я этого не сделала. Взамен я спросила:

– А кто такой Совиный король?

И тут она повесила трубку, отвернулась от окна и ушла вглубь книжного магазина.

Я знала, что найти ее там не смогу. Легче легкого затеряться в пятиэтажном книжном магазине в центре Манхэттена.

Я еще раз набрала ее номер, но автоматический голос сказал: “сбой соединения”.

Понятия не имею, как начать искать место, которого, возможно, даже не существует.

Сын предсказательницы судьбы стоит в дверях кукольного, в натуральную величину, дома, облицованного внутри сотами гораздо больше натуральной величины, окруженный пчелами размером с кошку. Пчелы ползают вверх-вниз по лестнице, по окнам и потолку, по креслам, диванам и люстрам.

Повсюду вокруг Закери пчелы жужжат, радуясь его появлению.

Привет, привет, мистер Роулинс! Спасибо, что пришли, давно у нас не было гостей, давно, давно, а мы все ждем, ждем…

– Привет? – отвечает Закери, входя в кукольный дом и не имея намерения, чтобы это прозвучало вопросом, но как иначе, это вопрос, потому что он сам весь – сущее скопище вопросов, когда ноги его липнут к полу просторной прихожей, сплошь залитому медом.

“Привет, привет, мистер Роулинс! Приветприветпривет.”

Гигантские пчелы неустанно передвигаются то туда, то сюда по комнатам, стены которых из сот, то вверх, то вниз по лестнице, перепархивают то туда, то сюда, занимаются своими делами, уж какие у них там дела.

– А откуда, откуда вы знаете мое имя? – спрашивает Закери.

Оно было повторено нам много, много раз, мистер Закери Эзра Роулинс, сэр.

– Да что же это такое? – бормочет он, медленно идя по дому и увязая на каждом шагу.

Это кукольный домик, домик для кукол, дом, чтобы хранить в нем истории, но не все истории помещаются, многие больше, чем дом, вот как эта вот, очень большая.

– А я-то почему здесь?

Вы здесь потому, что вы мертвы, так что теперь вы здесь между местами, и еще потому, что вы ключ, она сказала, что пришлет нам ключ, когда придет время закончить, ключ, чтобы запереть историю, когда она будет закончена, вот для этого вы здесь.

Закери смотрит вниз, на шрам в форме ключа, выжженный у него на груди.

– И кто вам это сказал? – спрашивает он, хотя и так знает.

Ваятельница историй, – звучит жужжащий ответ, но не тот, которого Закери ожидал. – Та, кто ваяет, лепит историю, иногда она есть в истории, иногда ее нет, иногда она часть, иногда человек, давным-давно она сказала нам, что вы придете, очень, очень долго мы ждали вас, мистер Роулинс.

– Меня?!

Да, мистер Роулинс вы принесли сюда эту историю, спасибо, спасибо, история не была здесь очень давно, мы не можем запереть историю Гавани, которая забрела так далеко от нас, обычно мы поднимаемся вверх, вверх, а на этот раз мы спустились вниз, вниз, мы спустились сюда, чтобы подождать, и теперь мы здесь вместе с этой историей, не хотите ли чашечку чаю?

– Спасибо, нет, – отвечает Закери. Он смотрит на напольные часы в передней, с которых капает мед, на разрисованный циферблат, по которому плывет лодочка с совой и кошкой, а стрелки за минуту до полночи увязли в воске. – И как же мне выбраться-то отсюда? – спрашивает он.

Выбраться нельзя. Можно только вобраться. Вовне нельзя. Можно только внутрь.

– И что же случится дальше?