Беззвёздная дорога (СИ)

Митрандир, как подумал Фингон, был слишком добр, когда сказал хоббитам, что у них за завтраком собрались три великих короля. Да, Фингон был королём эльфов в Средиземье;, но знатоки преданий спорили о том, чьи годы правления были короче — его или Маэдроса, и большинство всё-таки считали, что годы, проведённые Маэдросом на Тангородриме, всё-таки нужно считать царствованием, и поэтому правление Фингона было самым коротким. Меньше двадцати лет смертных он носил эту корону. Он не думал, что за это — очень краткое время — он стал особенно великим.

Он думал только о дороге.

Вскоре появилась высокая фигура и пошла в тенях рядом с ним, как если бы рядом проходила ещё одна тропа. На сей раз Фингон почти ожидал Маэдроса.

— Это же возможно, — сказал Маэдрос, как будто бы продолжая уже начатый разговор. — Берен и Лютиэн доказали это; и если смертный человек и дева из серых эльфов могли сотворить такие дела, то чего не сделает весь Белерианд, объединившись в дружеском союзе с мощью нолдор?

— Я с тобой не спорю, — сказал Фингон, как он уже говорил это раньше. Он знал, что этот разговор — лишь призрак того, настоящего, но теперь казалось, что этот призрак теперь решил говорить за него. У него не получилось сказать: Маэдрос, это ты? или мы так мало знали о том, с чем нам предстояло встретиться или даже Лютиэн ведь не была обычной эльфийской девой!

— Я уже говорил это много раз, и ты, и я имеем больше оснований верить в это, чем кто бы то ни было. Если у нас есть друзья, мы сильны.

— При первом появлении Людей я не слишком высоко их ставил! — сказал Маэдрос.

— Финрод всё понял лучше нас. Тебе бы надо было видеть людей из дома Хадора при Этель Сирион, Маэдрос! Я не говорю, что они лишены страха; дело совсем не в этом. Я бы даже сказал, что они были в великом ужасе. Они очень хорошо знают, как они слабы. Но на своём ужасе они могут построить мощное сопротивление, и нет ничего, на что бы они не осмелились.

Маэдрос рассмеялся.

— Неудивительно, что они тебе нравятся!

Они чуть дальше прошли вместе во тьме. В сердце Фингона было многое, чего он не мог сказать — по крайней мере не сейчас, когда на нём была корона. Маэдрос шёл вперёд лёгкими шагами. В глазах его было пламя — и всё же он улыбался.

— Я слишком долго жил, почти не надеясь, — сказал он, — потому что, казалось, мало на чём можно было основывать мои надежды. Но теперь! .. — Внезапно он обернулся к Фингону и схватил его за руку. — Мы выгоним орков из этой прекрасной земли, — сказал он, — а Моргота — из его крепости; мы отмстим за твоего отца — и за моего; затем мы исполним Клятву — и будем свободны!

Фингон крепко схватил его за руку.

— Я уже давно хотел, чтобы ты освободился от этих оков, — сказал он. — Но я знаю, что король Тингол послал тебе недружелюбный ответ.

Лицо Маэдроса было печально.

— Мы слишком поспешно послали к нему; нужно было подождать, а потом к нему обращаться. Маглор даже сказал, что нам не нужно было выражаться прямо так, как будто мы…

— Как будто вы сыновья Феанора? — сказал Фингон.

— Ну мы ведь действительно сыновья Феанора! — Маэдрос на мгновение рассмеялся, и потом покачал головой. — Келегорм и Куруфин просто рвут и мечут; им за самих себя стыдно. Им надо было пойти и помочь Финроду, и они это знают. Но я их сдержу. Пусть Лютиэн оставит себе то, что она с таким трудом завоевала. — Он посмотрел вдаль и мягко добавил, — А годы Людей коротки…

Потом он снова повернулся к Фингону, и его улыбка была почти такой же светлой, какой когда-то была в Валиноре; и он поднёс руку Фингона к своим губам и поцеловал, прежде, чем отпустил. Он больше уже ничего не сказал. Они пошли дальше. Но Фингон вспомнил, что тогда подумал — как он думал и теперь — что братья Маэдроса вряд ли стали бы так уж рвать и метать.

Вскоре их охватила огромная тьма, и Фингон уже не видел Маэдроса рядом с собой. Теперь ему казалось, что он снова идёт по зелёному Белерианду, по полям Хитлума. По серой дороге он снова шёл к Этель Сириону, и он слишком хорошо знал, что лежит впереди. У них было много оснований для надежды в то светлое утро: великая сила их союза, великая дружба и великие сердца; и кроме того, Тургон, которого никто не ждал, явился с десятью тысячами светлых копий гондолиндрим.

— О друг мой! — нежно сказал он.

***

Дорога не привела Фингона к Битве бессчётных слёз. Он готовился к этому; он был готов. Он хорошо помнил путь на битву, и ему почти удалось обрадоваться, когда он подумал, что снова увидит Хурина, которого считал своим другом. Но серая дорога пошла к югу от поля сражения и прочь, на Восток, лишь слегка отклонившись на север по восточной дороге Ард-галена, по которой он ездил так много раз; и он слышал звон оружия, но не видел сражения.

А потом воцарилось великое молчание, и всё, кроме мрачной дороги, растворилось. Фингон потянулся — и увидел, что серебряной короны на нём больше нет. Он почувствовал некое облегчение от того, что она исчезла. Но он не знал, где он находится.

Наконец, он увидел, что серая дорога привела его в небольшую серую комнату, всю из камня — и он её не узнал.