Читаем Библейские предания. От Давида и Соломона до вавилонского плена полностью

Работал, в противоположность младшему брату, который не хотел жить и работать в доме отцовском, а ушел в дальнюю сторону распутничать. Под образом работы на поле разумеется исполнение книжниками и фарисеями требований закона; о качестве и характере работы здесь не говорится.

11. Услышал пение и ликование:

Пение и ликование – символ веселья и радости вообще.

12. Он осердился и не хотел войти:

Так и мнимые точные исполнители закона, фарисеи, не хотели иметь общение с мытарями и орешниками и сердились на Господа, что Он не следует им в этом

13. Отец же его, выйдя, звал его:

Со словом любви обратился к нему отец, даже сам вышел к нему. Так и Бог с любвеобильным словом откровения, особенно через Христа, обращался к этим гордым и холодным исполнителям закона, но не находил и не нашел в их сердце сострадательности и любви.

14. Вот, я столько лет служу тебе:

Вместо сочувствия и любви к брату и отцу старший сын начинает вычитывать отцу наставления, выставляет свои заслуги, жалуется на обиду, поносит брата. В обращении к отцу у него не вырывается нежного – отче (батюшка); брата он не хочет называть братом,

15. А – этот сын твой:

И резкой чертой указывает его поведение; с особенной настойчивостью указывает на службу свою и на то, что никогда не преступал повелений отца. Таковы были гордые, самолюбивые, самонадеянные и холодные исполнители внешних требований закона, фарисеи и книжники. Примечательная черта, что все желание этого старшего сына сосредоточивалось на козленке, и он с завистью упрекает отца за откормленного теленка, заколотого по случаю возвращения пропавшего брата. В этом он видит свидетельство нелюбви к нему отца…

16. Он же сказал ему:

Хотя самооправдание, это выставление собственных заслуг, эта гордость и заносчивость перед отцом, это высокомерное и холодное презрение к брату сами над собой произносят осуждение, но Бог как бы более еще усиливает это осуждение любвеобильным обращением отца к этому старшему сыну. Еще раз с любвеобильным обращением – сын мой – отец хочет смягчить жестокосердие сына и возбудить в нем более человеколюбивые и нежные чувства.

17. Ты всегда со мною, и все мое твое:

Не все имение расточено братом твоим, и не твое, – твое осталось с тобой, а тому отдано было свое. В отношении к фарисеям и книжникам этим показывалось, что они всегда могут иметь доступ к Богу; у них в руках закон, у них откровение, воля Божия им известна, дары и блага духовные, могут стяжать, но… не могут они заслужить благоволения отца небесного при таком извращенном и жестоком их духовно – нравственном настроении. – Бог любви и милосердия не может благоволить к тем, кто должен был бы радоваться и веселиться об обращении грешника, как радуются Ангелы на небесах.

Поступок младшего сына страшен не тем, что он промотал деньги. Не тем как он их промотал, живя распутно. А чем же? Тем, что он отнесся к отцу так, как будто тот уже умер, вот что самое страшное. Желая получить свою часть наследства, он словно бы сказал отцу, умри, для меня ты умер – «Бог умер».

Для Бога каждый жив, каждый желанен, вот о чем, наверное, эта притча, вот почему она – «сердцевина Евангелия»; «Евангелие из Евангелий».

Младший сын просит причитающуюся ему часть имения, тем самым как бы говоря отцу: «Ты знаешь, я устал ждать, когда ты умрешь» (ведь именно после смерти родителей дети получают наследство).

Его брату больно за отца, но и обидно, вероятно, что он – то останется ухаживать за стариком, «зарабатывать» свою часть наследства. Потом, когда старший сын возвращается домой и узнает, что младший брат вернулся, он отказывается принять его и простить, несмотря на то, что не знает, как тот вернулся, о чем они говорили с отцом.

Отец, против которого согрешил младший сын, уже простил, он принимает его, не произнося ни слова упрека. Он не расспрашивает сына о том, где он был и что делал, отодвигая заботливой рукой весь стыд и боль от сознания собственной подлости. И только так может происходить примирение и соединение, когда рана свежа и еще болит.

Более того, отец не дает сыну сказать вслух всех заготовленных слов. Вернувшийся сын остается сыном и не может быть кем-то иным.

В притче о блудном сыне Христос через понятную метафору рассказывает нам историю избранности.

Старший сын – народ Израиля, который «всегда со мною», как говорит Христос.

Младший сын, который просится к отцу своему наемником – остальной мир.

Христос пришел проповедовать Евангелие каждому. А старший сын, недовольный тем, что ему, по его мнению, никогда ничего не доставалось, это образ народа Израиля, который жил и ждал Спасителя, который будет Царем миру. В притче слова отца: «брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся», – это слова обращенные к Израилю.

Как и отец из притчи, Бог, уважая нашу свободу, не задерживает нас, когда мы уходим от Него. Но точно так же, Он всегда готов и принять нас обратно.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней
Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней

История Валаамского монастыря неотделима от истории Руси-России. Как и наша Родина, монастырь не раз восставал из пепла и руин, возрождался духовно. Апостол Андрей Первозванный предсказал великое будущее Валааму, которое наступило с основанием и расцветом монашеской обители. Без сомнения, Валаам является неиссякаемым источником русской духовности и столпом Православия. Тысячи паломников ежегодно посещают этот удивительный уголок Русского Севера, заново возрожденный на исходе XX столетия. Автор книги известный писатель Н. М. Коняев рассказывает об истории Валаамской обители, о выдающихся подвижниках благочестия – настоятеле Валаамского монастыря игумене Дамаскине, святителе Игнатии (Брянчанинове), о Сергие и Германе Валаамских, основателях обители.

Николай Михайлович Коняев

Религия, религиозная литература
…Но еще ночь
…Но еще ночь

Новая книга Карена Свасьяна "... но еще ночь" является своеобразным продолжением книги 'Растождествления'.. Читатель напрасно стал бы искать единство содержания в текстах, написанных в разное время по разным поводам и в разных жанрах. Если здесь и есть единство, то не иначе, как с оглядкой на автора. Точнее, на то состояние души и ума, из которого возникали эти фрагменты. Наверное, можно было бы говорить о бессоннице, только не той давящей, которая вводит в ночь и ведет по ночи, а той другой, ломкой и неверной, от прикосновений которой ночь начинает белеть и бессмертный зов которой довелось услышать и мне в этой книге: "Кричат мне с Сеира: сторож! сколько ночи? сторож! сколько ночи? Сторож отвечает: приближается утро, но еще ночь"..

Карен Араевич Свасьян

Публицистика / Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука