Библия и литература

Белый воспринял антропософскую идеологию. Согласно антропософии, Христос — реальная, действующая в мире личность. Но это (я буду говорить упрощенно) не что иное, как дух Солнца. Каждая планета, согласно антропософии, наделена своими духовными мирами и существами, полуфизическими, полудуховными. В какой-то момент истории солярный дух, дух Солнца, стал двигаться к Земле, чтобы изменить духовную оболочку Земли, ее ауру. А поскольку на рубеже столетий действительно в мире что-то менялось, эта концепция казалась очень убедительной и привлекательной. Штейнер раскапывал древние тексты, находил там места, свидетельствующие, что якобы некие ясновидцы видели ночью двигающееся Солнце (на самом деле это не так, они имели в виду другое). Так или иначе, Штейнер говорил: «Христос — это духовное Солнце, пришедшее на Землю и изменившее ее ауру». И в мировых событиях Андрей Белый видел это изменение ауры.

Какие же это события? Он приехал из прекрасного далека во время мировой войны и написал поэму «Христос воскрес» полный аналог «Двенадцати». Любопытно, что именно три столпа символизма: Брюсов (но тот был просто труженик пера), Белый и Блок восприняли эти события исключительно восторженно. Должен сказать, что у Андрея Белого восприятие переворота оказалось гораздо более глубоким, чем Блока. Это был некий гимн, восторг библейского созерцания. И форма острая, такая же смелая, как у Блока. Я зачитаю несколько строк, поскольку не все вы, наверное, читали эту поэму.

1

В глухих

Судьбинах,

В земных

Глубинах,

В веках,

В народах,

В сплошных

Синеродах

Небес

- Да пребудет

Весть:

- «Христос

Воскрес!» —

Есть.

Было.

Будет.

2

Перегорающее страдание

Сиянием

Омолнило

Лик,

Как алмаз, —

- Когда что-то

Блеснувшее неимоверно,

Преисполнило этого человека,

Простирающего длани

От века до века –

За нас;

(Поэма начинается не с распятия, а с прихода Христа на Иордан, когда на Него сходит Дух Божий. Маленькое пояснение: согласно учению Штейнера, Христос был просто человеком, на которого в момент Крещения на Иордане сошел дух Солнца и с Ним соединился. Все это стоит за строками Андрея Белого.)

- Когда что-то

Зареяло

Из вне-времени,

Пронизывая Его от темени

До пяты…

И провеяло

В ухо

Вострубленной

Бурею Духа: —

- «Сын,Возлюбленный –

Ты!»

Зарея

Огромными зорями,

В небе

Прорезалась Назарея…

Жребий –

Был брошен.

(Христос идет на служение.)

3

Толпы народа

На Иордане

Увидели явственно: два

Крыла.

Сиянием

Преисполнились

Длани

Этого человека…

И перегорающим страданием

Века

Омолнилась

Голова.

И по толпам

Народа

Желтым

Маревом,

Как заревом,

Запрядала разорванная мгла, -

Над, как дым,

Сквозною головою

Веющею

Верою

Кропя Его слова, —

Из лазоревой окрестности,

В зеленеющие

Местности

Опускалось что-то световою

Атмосферою…

(Это картина перемены ауры Земли.)

Прорезывался луч

В Новозаветные лета…

И, помавая кровавыми главами

Туч,

Назарея

Прорезывалась славами

Света.

Происходит соединение Христа с Иисусом. А потом Христос умирает. И воскресает.

Поэт дает сцену, которая навеяна не только Евангелием, но и картиной известного немецкого художника Грюневальда, который изобразил Распятие в страшной форме, в ужасной форме, где физическое страдание доведено до предела, где уже кончается искусство и начинается натурализм.

Измученное, перекрученное

Тело

Висело

Без мысли.

Кровавились

Знаки,

Как красные раны,

На изодранных ладонях

Полутрупа.

Глаз остекленелою впадиною

Уставился пусто

И тупо

В туманы

И мраки,

Нависшие густо.

А воины в бронях,

Поблескивая шлемами,

Проходили под перекладиною.

5

Голова

Окровавленного,

Лохматого

Разбойника,

Распятого —

- Как

и

Он -

Хохотом

Насмешливо приветствовали

- «Господи

Приемли

Новоявленного

Сына Твоего!»

И тяжелым грохотом

Ответствовали

Земли.

6

В опрокинутое мировое дно,

Где не было никакого солнца, которое

На Иордани

Слетело,

Низринутое

В это тело

Перстное и преисполненное бремени —

Какое-то ужасное Оно,

С мотающимися перепутанными волосами,

Угасая

И простирая рваные

Израненные

Длани, —

В девятый час

Хрипло крикнуло из темени

На нас:

— «Или… Сафахвани!»

(«Боже Мой,

зачем Ты Меня оставил».)

7

Деревянное тело

С темными пятнами впадин

Провалившихся странно

Глаз

Деревенеющего Лика, —

Проволокли, —

Точно желтую палку,

Забинтованную

В шелестящие пелены —

Проволокли

В ей уготованные

Глубины.

Без слов

И без веры

В воскресение…

Проволокли

В пещеры —

В тусклом освещении

Красных факелов.

8

От огромной скорби

Господней

Упадали удары

Из преисподней —

В тяжелый,

Старый

Шар.

Обрушились суши

И горы,

Изгорбились

Бурей озера…

И изгорбились долы…

Разламывались холмы…

А души —

Душа за душою —

Валились в глухие тьмы.

Проступали в туманы

Неясные

Пасти

Чудовищной глубины…

<…>

Эти проткнутые ребра,

Перекрученные руки,

Препоясанные чресла —

В девятнадцатом столетии провисли:

«Господи!

И это

Был —

Христос?»

Но это —

Воскресло…

И вот, доведя изображение до последнего предела ужаса, Андрей Белый подводит нас к тайне Воскресения.

Мы над телом Покойника

Посыпаем пеплом власы

И погашаем

Светильники.

В прежней бездне

Безверия

Мы, -

Не понимая,

Что именно в эти дни и часы

Совершается

Мировая мистерия…

13

Мы забыли: —

Из темных

Расколов

В пещеру, где труп лежал,

С раскаленных,

Огромных

Престолов

Преисподний пламень

Бежал.

Отбросило старый камень;

Сорваны пелены:

Тело,