Библия и литература

И слово вещее — не ложно,

И свет с Востока засиял,

И то, что было невозможно,

Он возвестил и обещал.

(Имеется в виду свет Вифлеемской звезды. — А. М.)

И, разливаяся широко,

Исполнен знамений и сил,

Тот свет, исшедший от Востока,

С Востоком Запад примирил.

О Русь! в предвиденье высоком

Ты мыслью гордой занята;

Каким ты хочешь быть Востоком:

Востоком Ксеркса иль Христа?

Этот вопрос для Соловьева был очень важным, потому что он считал, что библейская история не кончена, что борьба света и тьмы продолжается, что в истории народов сталкиваются не только экономические интересы, не только политические страсти, а подлинные духовные полярности. Поэтому так важно, чтобы отдельные люди и духовные движения, и целые народы принимали участие в становлении духа, в его борьбе против порабощения, косности, безразличия, бездуховности, смерти, тьмы. Чтобы Дух шел как борец!

Библия и западная литература XIX века

В XIX веке, в его начале, бури потрясали душу европейского человека. Рушились вековые основы многих представлений. Радикально менялась одежда, которая была привычной для людей в течение столетий, менялись уклад семьи, быт, представления о многих вещах — и самых элементарных, и самых грандиозных. Начали рушиться монархии, Великая французская революция привела к еще большей тирании, чем прежде. Но потом все-таки история и человеческий разум уравновесили эту анархию, этот ужас, и мир начал развиваться под знаком новых горизонтов.

В литературе, живописи, поэзии возникает течение, которое принято называть романтизмом. Европа открывает для себя уже не только древний классический мир, как в XVIII в., но открывает для себя средневековье, христианскую культуру Запада, свою же собственную культуру. В литературе на первом месте стоит французский поэт и прозаик Шатобриан, который подходит к христианскому наследию, прежде всего к Библии, с эстетической точки зрения. Он хочет показать, что именно со Священным Писанием в Европу пришло новое эстетическое мирочувствие. «Да, — пишет он, — прекрасен Гомер, которого мы все любим, прекрасен Вергилий, прекрасны принципы античной поэтики; но вы не думайте, что когда на смену им пришли христианские книги и христианская культура, то пришли варварство и мрак». Горделивое сознание людей эпохи Просвещения действительно третировало христианскую культуру, для них только античность была эталоном.

Шатобриан пишет поэму в прозе. (Если у Пушкина был роман в стихах, то Шатобриан, его старший современник, пишет поэму в прозе). Поэма называется «Мученики». Там происходит встреча юных любящих душ, молодого человека и девушки, на фоне борьбы нарождающегося, молодого христианства с угасающим язычеством. Язычество в диалогах влюбленных выступает как вечная красота, как носитель самых совершенных форм гармонии — пластической, архитектурной, живописной, поэтической. И можно было думать, что оппонент начнет говорить, что все это суета, дело не в красоте, а дело в добре и вере. Но ничего подобного. Христианство, в лице юного существа, отвечает тоже своего рода художественным манифестом. Юноша говорит: да, прекрасны мифы Греции, да, прекрасны произведения Гомера, но столь же прекрасны герои Ветхого Завета, столь же прекрасно и бессмертно Евангелие, — именно с художественной точки зрения.

В других своих книгах Шатобриан сравнивает язык, поэтику античности и Библии и показывает, что их огромное различие вовсе не означает, что одно есть совершенство, а другое — варварство. А просто в древнюю кровь языческого Запада вливается новая, тоже древняя кровь христианского Востока. Это вхождение в нашу культуру некоторых совершенно особых, исконных, древних элементов, уходящих в архаические, прачеловеческие пласты духовности и культуры. Шатобриан останавливается на конкретности, лаконичности, поразительной образности древнееврейского библейского языка, который, конечно, уступает греческому в способности передать тонкие повороты мысли, но обладает лаконизмом латинского языка и как бы живет: каждое слово в нем — живое существо, оно очень многогранно, многопланово, многолико.

Начало XIX столетия — период «Бури и натиска», период Наполеона, период великих потрясений и войн, героики и разочарования в тиранах. Поэтов, драматургов, прозаиков очень привлекает Ветхий Завет благодаря его титаническим, мощным образам.