Библия и мировая культура

Сказание об Иеффае и его дочери, занимающее 11-ю главу Книги Судей, имеет самостоятельный и законченный характер. Оно находит определенную типологическую параллель в греческом мифе об Агамемноне и Ифигении, которую отец по велению богов должен принести в жертву, на что она добровольно соглашается. Но в тексте Танаха к трагедии приводит не воля Бога, но необдуманность поступков самого человека. Сказание говорит не только о жертвенности и героизме, но и предупреждает о недопустимости поспешных и необдуманных обетов перед Господом.

Иеффай, «человек храбрый» (Суд 11:1), был сыном Галаада и блудницы. Родные братья — законные сыновья Галаада — изгнали Иеффая из города, и он долго жил на чужбине, в земле Тов. Но когда пришли тяжкие времена, старейшины города обратились к Иеффаю с просьбой стать военачальником и спасти город от аммонитян. Иеффай согласился. Перед решающим сражением Иеффай дает Господу обет: принести в жертву всесожжения то, что выйдет ему навстречу из ворот дома, когда он вернется с победой. Иеффай думал, что первым встретится на его пути какое-либо животное, но судьба жестоко наказала его за недальновидность: «И пришел Йифтах в Мицпу, в дом свой, и вот, дочь его выходит навстречу ему с тимпанами и плясками; а она у него единственная, нет у него больше ни сына, ни дочери. // И вот, когда он увидел ее, разодрал он одежду свою и сказал: увы, дочь моя, ты сразила меня и стала сокрушением моим! Я же отверз уста мои перед Господом и не могу отречься» (Суд 11:34–35).

Узнав о клятве отца, данной Богу, дочь Иеффая соглашается добровольно взойти на жертвенник. Она просит только об одном: позволить ей с подругами на два месяца отправиться в горы, чтобы там оплакать свою участь, свое девичество, ибо она никогда уже не сможет узнать радостей замужества и материнства. В указанный срок дочь Иеффая возвращается, и отец исполняет свой страшный обет: «И было, после окончания двух месяцев вернулась она к отцу своему, и совершил он над нею обет свой, который он дал, и не познала она мужа. // И стало обычаем у Йисраэля: из года в год ходили дочери Израилевы оплакивать дочь Йифтаха Гилеадитянина четыре дня в году» (Суд 11:39–40).

Впоследствии поступок Йифтаха сурово порицался мудрецами Талмуда, ведь необдуманный зарок привел к впадению в страшный грех — «мерзость Баалову», принесение в жертву человека. Согласно агадическим источникам, тело Йифтаха еще при жизни начинает гнить и разлагаться (так покарал его Господь). А безымянная дочь Йифтаха навсегда стала символом девичьей чистоты и самопожертвования во имя чести близких своих и Господа. Этой легенде посвятил свой последний роман «Иеффай и его дочь» (1957) известный немецкий писатель Л. Фейхтвангер.

Одно из самых знаменитых сказаний в Книге Судей — сказание о Шимшоне (Самсоне), также имеющее относительно самостоятельный характер. Можно считать, что это небольшой по размерам героический эпос, включенный в Книгу Судей. Самсон — типичный эпический герой-богатырь, в образе которого наличествует множество элементов фольклорной гиперболизации. Типологически этот образ сопоставим с такими героями, как шумеро-аккадский Гильгамеш, греческие Геракл и Орион, ирландский Кухулин, англосаксонский Беовульф, русский Илья Муромец и т. д. Как и они, Самсон обладает сверхъестественной силой (но сила эта — от Духа Господня), совершает многочисленные богатырские подвиги, вступает в единоборство со львом (как Гильгамеш и Геракл). Распространенным архетипом, также встречающимся практически во всех культурах, является утрата чудесной силы или гибель героя из-за женского коварства. Однако в отличие от большинства героических сказаний народов мира Самсон не является абсолютно идеальным, эталонным эпическим героем: он способен совершать ошибки, а многие его подвиги, проистекающие скорее из молодеческой удали, несут новые беды его народу. И наконец, самое разительное отличие библейского героического эпоса от всех прочих: критерий истины и мера всего — не сам герой, не его физическая сила, но Господь и даруемая Им сила духа.

Имя Шимшон означает на иврите одновременно и «служитель» (вероятно, «служитель Божий»), и «солнечный». Вторая этимология, возможно, связана с магической силой, которую древние приписывали солнечной короне и по аналогии с ней — волосам человека, что является общераспространенным мифологическим и фольклорным архетипом. Сила Самсона, согласно библейскому сказанию, внешне также заключена в его чудесных волосах, но постепенно выясняется иная, истинно духовная, идущая от избранничества Божьего, природа его силы.