Библия и мировая культура

Действительно, вся Библия проникнута духом протеста против автократии — самовластия, власти одного, обычного земного человека. С точки зрения духовных учителей Израиля, только Господь может быть высшим авторитетом в обществе. Определение этому идеалу нашел знаменитый еврейский историк, живший в Риме и писавший по-гречески, — Иосиф Флавий в своей работе «Против Апиона», представляющей собой апологию иудейской веры. Иосиф Флавий определил ту идеальную модель общества, о которой говорит Танах, как теократию (Апион 2:16), понимаемую в своем прямом значении: как подлинное Боговластие, а не как власть духовенства (оно и не имело в Израиле той реальной политической власти, какую, например, имели египетские жрецы).

Итак, политическая власть на чисто земной основе не может иметь сакральной, Божественной природы, является нарушением предписанного Богом порядка и в конечном счете обречена на гибель (достаточно вспомнить притчу о Вавилонском столпотворении). Пророку Шемуэлю (Самуилу), обратившемуся к Богу за советом, как быть с народом, который просит царя («поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов» — 1 Цар 8:5; СП), Господь с грустью говорит, утешая Своего пророка, который был также и судьей, т. е. руководил народом: «…Не тебя они отвергли, но Меня, чтобы Я не царствовал над ними» (1 Цар 8:7; СП). По совету Господа Самуил предупреждает народ о возможных негативных последствиях царской власти: притеснения, беззакония, обирание народа, но люди упорно хотят царя, чтобы быть «как все»: «…и сами вы будете ему рабами. И восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда. // Но народ не согласился послушать голоса Самуила и сказал: нет, пусть царь будет над нами; // И мы будем, как прочие народы: будет судить нас царь наш, и ходить перед нами, и вести войны наши» (1 Цар 8:17–19; СП). Когда же произойдет избрание первого израильского царя, Господь устами пророка грозно предостережет народ: «Если же вы будете делать зло, то и вы, и царь ваш погибнете» (1 Цар 12:25; СП). Тем самым царь изначально уравнен в правах с его подданными и несет такую же — и еще большую — ответственность перед Богом.

Истинное отношение Танаха к единоличной власти выявляется как в отказе от царского трона народного вождя Гидона, так и в древней притче о терновнике, вложенной в уста единственного уцелевшего от резни, устроенной Авимелехом, законного сына Гидона — Йотама (Иофама). Эта притча (Суд 9:8–15) является, вероятно, одним из древнейших (наряду с Песнью Деворы) фрагментов в Книге Судей и представляет собой скорее всего фиксацию фольклорной притчи. В ней говорится о том, как деревья выбирали себе царя. При этом ни одно благородное и полезное дерево — ни маслина, ни смоковница, ни виноградная лоза — не согласились оставить свое прирожденное место и дело и пойти «скитаться по деревам» (Суд 9:13; СП). Один лишь совершенно бесполезный и безлиственный терновник, от которого не бывает даже тени в знойный день, согласился пойти в цари и при этом с угрозой сказал: «…идите, покойтесь под тенью моею; если же нет, то выйдет огонь из терновника и пожжет кедры Ливанские» (Суд 9:15; СП). Смысл притчи прозрачен: только негодные и надменные люди сознательно рвутся к власти и нагло обманывают народ, чтобы заполучить ее. Притча звучит как предупреждение в преддверии эпохи царей: ведь теперь перед царем открываются неограниченные возможности «делать злое в очах Господа». Однако, с точки зрения авторов Танаха, именно Господь и «ограничит» нечестивца, покарает его. И все зависит не только от воли Бога, но и от воли человека.

Именно в эпоху царей возрастает роль пророков, которые выступают как подлинные духовные авторитеты и несут Божественную истину народу и царю независимо от того, понравится она им или нет. При этом пророки в библейском понимании предстают как религиозные индивидуалисты, стоящие перед Богом как личность против Личности, утверждающие необходимость сохранения самосознания личности, провозглашающие ответственность личности перед Богом и историей и тем самым кардинально отличающиеся от языческих экстатических прорицателей.