Библия и мировая культура

Тот же высокий дух всечеловеческой широты, гуманности, милосердия, что и в Книге Рут, торжествует в Книге Йоны. И в иудейском, и в христианском каноне она обычно причисляется к пророческим книгам. Но по жанру Книга Йоны не имеет никакого отношения к пророческой книге: пророк является не автором ее, но героем. Кардинально отличается она от пророческих книг и по форме, и по стилю. Вместо вдохновенно-экстатических пророческих речей, сложных символов и аллегорий перед нами спокойная и тихая беседа, по-философски глубокая и приправленная долей юмора. Это маленькая притча (даже не повесть, а, скорее, новелла) о том, как Господь «вразумлял» Своего пророка, и написана она одним из неведомых мудрецов-книжников, толкователей Торы, в послепленную эпоху (после Вавилонского пленения), т. е. не раньше конца VI–V в. до н. э., но не позднее II в. до н. э. Автор воспользовался преданиями «старины глубокой», чтобы донести до собеседников и читателей свою мудрость.

У героя книги имелся совершенно реальный прототип — пророк, о котором сложились легенды. Во 2-й Книге Царей (4-й Книге Царств) упоминается пророк Йона бен Амиттай (сын Амиттая; в Синодальном переводе — сын Амафиин), который предсказал Иеровоаму II победу над соседними племенами (4 Цар 14:25). Итак, реальный Йона бен Амиттай был современником пророков Амоса и Ѓошеа (Осии) и жил в преддверии гибели Северного царства от рук ассирийцев (неслучайно в книге отразилось негативное отношение пророка к ассирийской столице; да и в целом в сознании народа она была олицетворением язычества).

Книга открывается традиционной формулой, ставшей уже привычной для читателя: «И было слово Господне к Йоне, сыну Амиттая…» (Иона 1:1). Так начинались пророчества в пророческих книгах. Новое и неожиданное связано с тем, что на этот раз Господь отправляет Своего пророка не к соотечественникам-единоверцам (и те многократно могут отклоняться от веры и не слушать пророка), а к язычникам, в самое сердце языческого мира: «Встань и иди в Ниневей [Ниневию], город великий, и проповедуй в нем…» (Иона 1:2). Йоне отнюдь не хочется принимать на себя тяжкую миссию пророка ради язычников, обреченных на гибель за их страшные грехи (ведь и Господь говорит об их злодеяниях). Он решает уклониться и отправляется не в Ниневию, а в Таршиш (Фарсис) — финикийскую факторию на побережье Испании. Финикийцы действительно были в те времена самыми искусными мореходами, гораздо раньше греков освоившими Средиземноморское побережье. Поэтому не случайно Йона плывет именно на финикийском корабле.

Однако желание бежать от лица Господа неосуществимо. Корабль попадает в страшную бурю. Испуганные мореходы-язычники напрасно взывают к своим богам. Тогда вспомнили о Йоне, спокойно спящем в трюме корабля. Кормчий будит его словами: «Что спишь ты? Встань, воззови к Богу своему» (Иона 1:6). Матросы бросают жребий, чтобы определить виновника бедствия: «…и бросили жребий, и пал жребий на Йону» (Иона 1:7). Тогда Йона открывает им всю правду: «…я иври [еврей] и страшусь Господа Бога небес, сотворившего море и сушу» (Иона 1:9). Он сам просит, чтобы его бросили в море, ибо он виноват. И едва это происходит, как стихает морская пучина, финикийцы же в страхе приносят обеты Единому Богу.

Йону, брошенного в море, поглотила «великая рыба»[410], возможно, символизирующая водный хаос и мрак преисподней, из которой должен, очистившись и преодолев смерть, выйти герой (ср. «воды смерти» в вавилонском «Эпосе о Гильгамеше»). Это подтверждает и покаянная молитва, которую Йона произносит во чреве рыбы:

Объяли меня воды до души моей,
бездна окружила меня,
травой морской обвита голова моя.
До основания гор спустился я,
земля заперла навек меня,
но Ты, Господи, Боже мой,
выведешь из преисподней душу мою.

(Иона 2:6–7

)

Йона верит, что Бог не оставит его, и Господь делает так, что «великая рыба» извергает героя на сушу. Йона отправляется в Ниневию и пророчествует там о гибели города, погрязшего в грехах: «Еще сорок дней — и опрокинется (т. е. будет разрушена. — Г.С.) Ниневей!» (Иона 3:4).

Однако случилось почти невероятное: все ниневийцы — от мала до велика — устрашились пророчеств Йоны и покаялись в грехах. Даже сам царь сошел с престола, снял царское одеяние, облачился во вретище и сел на пепел в знак скорби и поста. «И увидел Бог по делам их, что они отвратились от злого пути своего. И пожалел Бог о бедствии, которое обещал навести на них, и не навел» (Иона 3:10).