Библия и мировая культура

«Антихриста из колена Данова» — еврея Дана, родившегося в России и «назначенного» мифологическим сознанием быть «антихристом», делает главным героем своего романа «Псалом: роман-размышление о четырех казнях Господних» (1975) русский писатель Фридрих Горенштейн, осмысливая через его видение сложную, противоречивую, кровавую и трагическую историю России ХХ в. и двухтысячелетнюю трагическую историю гонимого народа Божьего. Писатель парадоксально превращает своего Дана, Аспида, Антихриста в Брата Христа — Посланца Господня, Спасителя гонимых и ненавидимых: «Для гонителей Христос — Спаситель, для гонимых Антихрист — Спаситель. Для того и послан я от Господа. Вы слышали, что сказано: любите врагов ваших, благословите проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас. А я говорю вам: любите не врагов ваших, а ненависть врагов ваших, благословляйте не проклинающих вас, а проклятия их против вас, молитесь не за обижающих вас и гонящих вас, а за обиды и гонения ваши. Ибо ненависть врагов ваших есть Печать Божья, вас благословляющая. <…>Ненависть людей друг к другу не так уж редка в падшем мире, и она весьма часто так же мелка, как падший мир. Но только один Господень народ удостоен чести быть ненавидимым вселенской плодотворной ненавистью более двух тысяч лет неизменно и на протяжении более чем десяти империй — Вавилонских башен. Ничем он не выделен от остальных народов, и ничем он не лучше, но этой неизменной ненавистью выделен и этой ненавистью лучше».

Так образы, созданные Библией, продолжают свой путь в культуре, вызывая новые и новые прочтения, так длится диалог европейской и — шире — мировой культуры со своим важнейшим прецедентным текстом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Размышляя о загадке духовной жизни человека, выдающийся философ XX в. Мартин Бубер в своей работе «Я и Ты» писал: «Дух в его обнаружении через человека есть ответ человека своему Ты. Человек пользуется разными языками — языком речи, искусства, действия, Дух же один: ответ являющемуся из тайны и обращающемуся к нам Ты. Дух есть слово… <…> Дух не в Я, он между Я и Ты. Будет неверным уподобить Дух крови, что струится в тебе, он — как воздух, которым ты дышишь. Человек живет в духе, если он может ответить своему Ты…Всякий ответ вплетает Ты в мир Оно. В этом — печаль человека и в этом — его величие. Ибо так среди живущих рождается знание, творчество, образ и образец. Но превратившись в Оно, застывшее в вещь среди прочих вещей наделено предназначением и смыслом, согласно которым оно преображается вновь и вновь»[654].

Вся история культуры и предстает как диалог между Я и Ты, как вечное вопрошание, обращенное к Вечному Ты, как познание Бога и самопознание. Именно поэтому уходят цивилизации, но не уходят культуры, ибо культура — живой диалог созданных ею образов и образцов со всем последующим сознанием, с нашим сегодняшним Я. «Вновь и вновь — так положено было в час Духа, когда Он вложил себя в человека и зародил в нем ответ — объектное должно воспламеняться, преображаясь в настоящее, возвращаться к той стихии, из которой вышло, должно созерцаться и проживаться людьми как присутствующее»[655]. Великие идеи и образы прошлого говорят через нас, хранятся в нашей прапамяти, даже если мы этого не осознаем. Но только через знание и созерцание искусства, через «проживание» великих образов и текстов эта связь становится живой и ощутимой. В наибольшей степени это относится к Библии, ставшей подлинным метатекстом иудеохристианской, а во многом и мусульманской культуры и цивилизации.

Библия явилась главным плодом развития древнееврейской культуры. Именно в ней, молодой в сравнении с окружавшими ее великими древними культурами, рождается и постепенно все более кристаллизуется совершенно новое представление о Божестве и о взаимоотношениях Бога и человека. Бог мыслится впервые как чистая духовность и нравственный Абсолют, Он вне природы и вне истории, но Он открывается в истории, чтобы предложить людям Завет (Союз) по добровольному волеизъявлению. Он обещает человеку Свою верность, требуя взамен только верности и непорочности. Так на первый план в религиозном опыте выдвигается этическая сфера, сфера нравственного служения, а это неизбежно приводит к осознанию свободы воли и ответственности, к новой ступени самосознания личности. «Не растворение в экстазе, не уход в мистическое молчание, а живой человек, предстоящий перед Богом Живым, — такова религия Ветхого Завета, — пишет А. Мень. — В ней человек — не бессловесный раб и не бесплотный духовидец, а существо мятежное, противоречивое, обладающее напряженной волей и ярко выраженным личностным началом. И эту свою полноту личности, свою страстную душу человек приносит к подножию Бога»[656].