Библия Раджниша. Том 4. Книга 1

Например, Альберт Эйнштейн был, возможно, единственным человеком в истории, который имел дело с такими большими числами, что только одно число могло бы занять всю страницу — в нем были бы сотни нулей. Но он был настолько погружен в эти числа — это необычное занятие, но он думал только о звездах, о световых годах, о миллионах, миллиардах, триллионах звезд и подсчитывал их, — что полностью забывал о малых вещах.

Однажды он вошел в автобус и дал кондуктору деньги. Кондуктор вернул ему сдачу; Эйнштейн подсчитал ее и сказал: «Неправильно, вы обманываете меня. Дайте мне всю сдачу».

Кондуктор взял сдачу, снова пересчитал ее и сказал: «Мистер, похоже, вы не знаете цифры».

Эйнштейн вспоминает: «Когда он сказал мне: ‘Мистер, вы не знаете числа, — то я просто взял эту сдачу. Я сказал себе: ‘Лучше помолчать. Если кто-нибудь услышит, что я не знаю числа, да еще от кондуктора автобуса… ’ Тогда чем я занимался всю жизнь? Числа и числа — ни о чем другом я не мечтаю. Для меня не существует ни женщин, ни мужчин — только числа. Я думаю с помощью чисел, я мечтаю с помощью чисел, а этот идиот говорит мне: ‘Вы не знаете чисел’».

Когда он пришел домой, то сказал своей жене: «Подсчитай эту сдачу. Сколько там?» Она пересчитала и сказала: «Все правильно».

Он сказал: «Боже мой! Значит кондуктор был прав: возможно, я не знаю чисел. Возможно, я могу иметь дело только с огромными числами; маленькие числа полностью выпали у меня из ума».

Ученый обязан утратить свой здравый смысл. То же самое происходит и с философом. Созерцание — шире, но все-таки оно ограничено определенным предметом. Например, однажды ночью Сократ думал о чем-то — никто не знает, о чем он думал, — стоя рядом с деревом, и он был настолько поглощен своим созерцанием, что совершенно не заметил, как пошел снег; а утром его нашли почти замерзшим. Снег доходил ему до колен, а он стоял там с закрытыми глазами. Он был почти на краю смерти; даже его кровь могла начать замерзать.

Его доставили домой; ему сделали массаж, дали ему спиртное, и чувства каким-то образом вернулись к нему. Его спросили: «Что вы там делали, стоя на открытой местности?»

Он сказал: «Я не имел понятия, стою ли я, или сижу, или где я нахожусь. Предмет был настолько захватывающим, что я полностью погрузился в него. Я не знаю, когда пошел снег или когда прошла вся ночь. Я умер бы, но я не вернулся бы к твоим ощущениям, так как предмет был очень захватывающим, h все еще не закончил размышлять — это была целая теория, а вы разбудили меня в середине. Теперь я не знаю, смогу ли я ухватить эту незавершенную теорию».

Это подобно тому, как если бы вы спали, и кто-то разбудил вас. Вы думаете, что сможете ухватить опять свой сон, лишь закрыв глаза и пытаясь заснуть? Очень трудно вернуться в тот же самый сон.

Созерцание — это род логического сна. Оно — очень редкое явление. Но философия зависит от созерцания. Философия может использовать концентрацию для специфических целей, чтобы помочь созерцанию. Если некоторые ее меньшие фрагменты нуждаются в сконцентрированном усилии, то можно использовать концентрацию; здесь нет проблемы. Философия — это, в основном, созерцание, но она может иногда использовать концентрацию как инструмент, как прибор.

Но религия не может использовать концентрацию; религия не может использовать также и созерцание, так как она не связана с каким-либо объектом. Находится ли объект во внешнем мире, находится ли объект в вашем уме — мысль, теория, философия, — это не имеет значения; это — объект.

Забота религии — о том, кто концентрируется, о том, кто созерцает.

Кто он?

На нем невозможно концентрироваться.

Кто будет концентрироваться на нем? Это же вы сами.

Вы не можете и созерцать его, ведь кто же будет созерцать? Вы не можете разделить себя на две части так, чтобы поставить одну часть перед своим разумом, а другая часть начнет созерцание. И даже если была бы такая возможность, — хотя ее не существует, но просто ради дискуссии я говорю, что если бы была возможность разделить ваше сознание на две части, — то тогда та часть, которая созерцает другую, — это вы; другая часть — это не вы.

Вы никогда не можете быть той другой частью.

Или другими словами: вы никогда не можете быть объектом.

Вы необратимо являетесь субъектом.

Нет способа превратить вас в объект.

Это подобно зеркалу. Зеркало может давать ваше отражение, зеркало может отражать все в мире; но можете ли вы сделать так, чтобы зеркало давало отражение самого себя? Вы не можете поставить зеркало перед самим собой; если вы поставите его перед самим собой, то оно перестает быть самим собой. Зеркало само по себе не может отображать себя. Сознание — это в точности зеркало. Вы можете использовать свое сознание как сосредоточенность на какой-то объект. Вы можете использовать его как созерцание сущности какого-то предмета.