Библия Раджниша. Том 4. Книга 1

Вы не влюбляетесь — больше не влюбляетесь — вы возвышаетесь в любви. Чем больше вы любите, тем больше вы возвышаетесь в своем сознании. То же самое справедливо и по отношению к другим ценностям: подлинность, религиозность, счастье.

Счастье на уровне инстинкта — только удовольствие; счастье на уровне интеллекта — радость. Когда вы слушаете великолепную музыку или видите прекрасную живопись, возникает неожиданный всплеск удовольствия. Ни одно животное не может наслаждаться живописью. Оно может съесть ее, но оно не может наслаждаться ею.

Ни одно животное не способно наслаждаться чем-либо, что принадлежит второму уровню — вашему сознанию, — так как ни одно животное не поднимается до этого уровня; только человек… и даже не все люди. Некоторые люди способны наслаждаться вещами, которые не имеют биологической цели. Какой биологической цели служит живопись? Или музыка? Или поэзия? Там нет биологической цели. Вот почему большинство родителей не хотят, чтобы вы стали художником.

Один из моих дядей — поэт, но вся семья была против него; они испортили ему жизнь. Они не позволяли ему… они забрали его из университета, так как они видели, что если он закончит университет, то все, что он собирается делать, — это писать стихи. Но если бы у него не было диплома, то ему некуда было бы деваться; он должен был бы сидеть в магазине.

И я видел его — когда я был маленьким, я видел его, сидящего в магазине. А если там никого не было, только я… он знал, что я никогда не мешаю ничьим делам. Вы лишь должны осознавать, чтобы не мешать моему делу; тогда это — договор. А договором между мной и им было то, что он никогда не должен ни во что вмешиваться, чем бы это ни было.

Он сказал: «Хорошо, но ничего не рассказывай обо мне».

Я сказал: «Это не мое дело».

Вот что он обычно делал: приходил покупатель, а он просто махал рукой, как если бы покупатель был нищим: «Уходи». Он не разговаривал, так как кто-нибудь мог услышать его, поэтому он лишь делал жест руками: «Убирайся!» Мой отец, мой дед, они были озадачены: «Когда ты сидишь здесь, ни один покупатель не приходит».

Он сказал: «Что я могу поделать? Я здесь сижу, а то, что никто не приходит, — не моя вина».

Он вообще не был заинтересован в бизнесе; сидя в магазине, он писал стихи. Но вскоре ему устроили женитьбу. А я все время говорил ему: «Ты попадаешь в ловушку. Во-первых, почему ты вернулся сюда после университета? Что-нибудь ты мог бы делать — быть рикшей, быть кули на железнодорожной станции. Что-нибудь ты мог бы делать».

Я сказал ему: «Твоя поэзия отвратительна. Тебе перестали посылать деньги, поэтому ты вернулся; теперь устраивают твою женитьбу, а ты не знаешь, что это — конец твоей поэзии. По крайней мере, сейчас ты можешь прогнать покупателей и продолжать немного писать. Ты не сможешь этого делать, когда здесь будет твоя жена».

Он сказал: «Но моя жена будет дома, а я буду в магазине».

Я сказал: «Только подожди… ведь я вижу, что происходит с моим отцом. Моя мать видит его, лишь когда он приходит домой обедать или ужинать. Он просто продолжает есть с опущенными глазами, а она втолковывает ему разные вещи. И она кричит: “Ты ничего не говоришь, ни да ни нет. Я знаю: ты не слушаешь меня”. А он скажет: “Я могу делать одновременно только одну вещь — позволь мне вначале поесть”. Но она скажет: “Когда ты заканчиваешь есть, ты исчезаешь; затем появляешься только к ужину — я вижу тебя только два раза в день”».

А у нее были проблемы. Она была не очень стара, но вся семья свалилась на ее голову, так как мать моего отца умерла после их женитьбы. И с моим дедом было трудно, так как он постоянно приглашал людей, разных людей; у него было очень много друзей. У него не было другого дела, бизнес он оставил моему отцу. У него было только одно дело — заводить друзей. А лучший способ завести друга — пригласить его на завтрак, на обед, на ужин или еще на что-нибудь.

И моя мать совершенно логично сердилась: «Ты должен, по крайней мере, сообщать мне, скольких людей ты собираешься привести, так как откуда я неожиданно могу достать продукты? Ты просто приходишь на кухню с дюжиной людей, а я даже не имею представления о том, что идет целая дюжина людей». Так что у нее были свои проблемы. Но мой дед был не таким человеком, чтобы слушать кого-то; он делал то, что хотел.

Он создал великий переполох… Когда-то я рассказывал вам о Хаджи Бабе из Пакистана, которому сейчас сто десять лет. Он присутствовал на свадьбе моего отца и прибыл со свадебной процессией в дом моей матери. Это создало великий переполох во всей джайнской общине, поскольку такова традиция, что, когда жених приезжает в дом невесты, они должны быть встречены на границе города, а на главу семьи вешают гирлянды. Тюрбан, очень ценный тюрбан, должен быть надет на его голову.

Прекрасные туфли, сделанные из бархата, должны быть надеты на его ноги, и ему дают халат, специально сделанный для него.