Библия Раджниша. Том 4. Книга 1

Если в то время вы должны будете выбирать между смертью и распрограммированием, то вы выберете распрограммирование: «Пусть христианин умрет, но я смогу жить. Пусть иудей умрет, я смогу жить». И кто станет беспокоиться, когда стоит вопрос о вас или об иудее? Если у вас будет только один выбор: или вы, или иудей, то я не думаю, что вы выберете иудея; даже Моисей не сделал бы этого. Я верю, что он был, по крайней мере, разумным.

Политики бросили большой вызов всему человечеству. До некоторой степени мы должны быть благодарны этим глупцам: они довели все человечество до того состояния, когда человечество вынуждено решать: «Теперь или мы сможем жить, или эти политики останутся у власти — и то и другое одновременно невозможно».

Мой профессор, доктор С. К. Саксена, имел автомобиль, очень старую модель. Он обычно стоял на веранде его дома. Я спросил его: «Я видел этот, стоящий там автомобиль — или продайте его, или избавьтесь от него… Тогда, по крайней мере, у нас будет больше пространства на веранде — по утрам мы сможем пить чай; мы сможем сидеть там, играть в карты или чем-нибудь заниматься, но этот дурацкий автомобиль…»

Он сказал: «Никогда ничего не говори против моего автомобиля. Я держал его почти двенадцать лет в надежде, что когда-нибудь я смогу позволить себе иметь автомобиль и шофера. Проблема в том…» Он был расточителем, он не был скрягой. Он получал хорошее жалованье, он мог себе позволить иметь как шофера, так и автомобиль, но он всегда был в долгах и просил деньги даже у студентов. Через пятнадцать дней каждого месяца он был пуст.

Итак, он сказал: «Проблема в том, что или я могу иметь автомобиль, или я могу иметь шофера. Поэтому, в конце концов, я сказал себе: “Иметь одного шофера будет выглядеть более глупо — шофер целый день будет сидеть на веранде, и люди спросят: ‘Почему вы держите шофера, если у вас нет автомобиля?’” Поэтому я подумал, что лучше иметь автомобиль».

«Ты единственный человек, который продолжает укорять меня этим автомобилем; больше никого это не беспокоит. Мне говорят: “Профессор, у вас есть автомобиль?” Я говорю: “Да, у меня есть автомобиль”. Никого не волнует, что автомобиль никогда не ездит; никто не заинтересован в его передвижении — только я заинтересован». Он сказал: «И я справляюсь со своими проблемами — у всех соседей есть автомобили, поэтому кто-нибудь может захватить меня, направляясь в университет. И все они знают, что у меня нет шофера. Я даже не знаю, поможет ли шофер, так как этот автомобиль стоит здесь двенадцать лет. Я не представляю, в каком он состоянии».

«Поэтому в этой жизни, по крайней мере, — сказал он, — я потерял надежду. В следующей жизни мне удастся иметь их обоих, поэтому я не попаду в неприятности. А иметь только одного из них — огорчение». Во всяком случае, каждый день он вынужден был сам его чистить, так как на автомобиле собиралась пыль, — а когда сидишь на веранде, эта грязная штука… поэтому он обычно чистил его.

Я сказал: «Занимайтесь этим, я не собираюсь помогать», ведь я обычно много времени проводил с профессором. «Я вообще не собираюсь помогать, так как согласно вашей индусской философии каждый должен страдать за свою карму. У меня нет затруднительного положения с этим автомобилем, и вам не следует смотреть на меня жалобными глазами, как бы говоря: “Со стороны студента будет вежливо, если он поможет, когда старый профессор чистит свой автомобиль”. Вам не следует так смотреть. Каждый делает все согласно своей карме!»

Политики ведут вас к этому состоянию; они уже довели вас. Поэтому я говорю, что сейчас университеты должны стать более смелыми, отважными, объединенными и должны собрать вокруг себя всю интеллигенцию, так как по всему миру я видел, что любой интеллигентный человек выступает против этих политических глупцов. Но человек не может ничего сделать в одиночку — что я могу сделать? И он не видит, что есть какая-то альтернатива.

Я удивляюсь, почему вы не видите ни одной альтернативы: вы имеете так много высокопрестижных университетов. Например, если Оксфорд может набраться мужества отказать, сказать, что не даст почетную степень доктора Тэтчер, тогда почему университет, подобный Оксфорду, — престижный, достаточно старинный, уважаемый во всем мире, — не начинает созывать эти съезды? Почему бы Оксфорду не стать центром новой власти, власти интеллигенции?

А это не так трудно, как кажется. Я забыл одну вещь. Я сказал: «Исключите политиков»; я хотел включить еще одно: исключите священников, пап, так как религиозное учреждение всегда было оплотом политического учреждения. Вместе они в глубоком заговоре, они поддерживают друг друга. И они поддерживают друг друга в таких абсурдных условиях, что невозможно извлечь из этого какой-либо смысл.