Библиотечка журнала «Советская милиция» 2(26), 1984

Начинали опять со Староканавской. Но сегодня группу сопровождал кинооператор. Как и накануне, Поляков в начале эксперимента вел себя отрывисто, односложно. У автобусной остановки он несколько успокоился, а когда добрались до центра города, полностью пришел в норму.

Алексей внимательно посмотрел на него, остановился и неожиданно крикнул: «Все! Работа закончена. Спасибо, товарищи, возвращаемся».

Сотрудники посмотрели на него с удивлением. Они-то знали, что работа должна была закончиться не здесь.

К утру следующего дня пленка была готова к просмотру. Алексей сидел в маленьком темном зале и наблюдал за тем, как он сам пробирается через сугробы, оступается на тропинке. Впрочем, на себя он смотрел мельком и без интереса. Все его внимание было сосредоточено на Полякове. Как он идет, ведет себя на дороге. Когда пленка кончилась, Алексей посидел, подумал и попросил прокрутить снова, но замедленно. С напряженным вниманием смотрел Садовников, стараясь не упустить ни одной малейшей детали, ни одного едва заметного движения Полякова.

— Стоп! — вдруг крикнул он. — Спасибо.

Он еще несколько минут смотрел на экран, потом быстро поднялся и вышел из зала. А еще через некоторое время от здания городского отдела отъехала машина с группой сотрудников и на предельно допустимой скорости помчалась по городу.

К КОНЦУ дня Садовников вызвал Полякова на допрос. Почти два десятка людей, отложив на время свои дела, готовили для него материалы к этой встрече. Казалось, что времени на эти хлопоты было отпущено слишком мало. Но люди успели сделать все необходимое. И теперь Алексей ждал Полякова, посматривая на заметно разбухшую папку от материалов следствия.

Поляков вошел в кабинет все такой же понурый, замкнутый. Осторожно сел на стул, сложил на коленях руки, опустил голову.

— Послушайте, Поляков, — обратился к нему Алексей. — Мировую скорбь разыгрывать передо мной не имеет смысла. Постарайтесь хотя бы изобразить из себя мужчину. Я хочу задать вам несколько вопросов и услышать прямые и точные ответы. Отвечать не торопитесь. Подумайте, прежде чем произнести первое слово. Думайте, я подчеркиваю это. У вас остался последний шанс. Итак, первое. Что вам известно об инкассаторской сумке с деньгами и пистолете, принадлежавшем оператору связи Зуевой?

— И то, и другое я видел в фургоне.

— Вы их брали?

— Нет. — Поляков чуть замедлил с ответом, но все-таки выдавил из себя это слово.

— Не брали? И не прикасались к ним?

— Нет, — каждый раз он давился этим словом, с трудом его выговаривая.

— Хорошо. — Алексей откинулся в кресле и минуту помолчал. — Хорошо. Сейчас я вам кое-что покажу. — Он достал из папки несколько фотографий и пододвинул их к краю стола.

Поляков осторожно взял снимки и начал их рассматривать. На первом был изображен мост через городскую реку, тот самый, под которым они проходили вместе во время следственного эксперимента. Увидев его, Поляков вздрогнул и на его лбу выступили бисеринки пота. Он взял второй снимок. На нем был запечатлен угол между верхним покрытием моста и крайней фермой. На третьем тот же угол, но уже освещенный. В нем лежали какие-то предметы. На четвертом сами предметы — инкассаторская сумка, пистолет и топорик.

Поляков бросил снимки на стол.

— Не знаю! Ничего я не знаю! — крикнул он сдавленно. — Не знаю, кто туда положил эти вещи! Не знаю!

— Не знаете? Зато мы знаем! Вот заключение экспертов. На сумке и пистолете — отпечатки ваших рук и рук Зуевой, на топорике — только ваших.

Поляков поднял на Садовникова остановившиеся глаза и из его горла вырвался стон. Алексей вызвал конвой и отправил преступника в камеру.

Оставшись один, майор закурил и позвонил Малову. Тот ответил и сразу же повесил трубку. Алексей озадаченно посмотрел на телефон, соображая, позвонить еще раз или подождать, поскольку, видимо, подполковник был сильно занят. Неожиданно дверь отворилась, Юрий Алексеевич вошел в кабинет, сел в кресло и задал вопрос:

— А как ты вычислил этот мост?

— Не сложно. Обратил внимание, что Поляков нервничал во время проведения обоих экспериментов только в районе Старой Канавы. Уже в автобусе он, как правило, успокаивался. Это, кстати, особенно хорошо было заметно на кинопленке. Она-то мне и помогла. Я вдруг увидел взгляд Полякова, который он бросил вверх, когда мы проходили под мостом. Мгновенный, но острый и четко направленный. Проверил на максимальном замедлении — подтвердилось. Ну, а остальное уже, как понимаешь, дело техники.

— Так что же там произошло, четвертого? Теперь-то есть ясность?