Библиотечный шпион

МВК (Межведомственный комитет по сбору информации из иностранной прессы) на самом деле не посылал в Лиссабон сотрудников женского пола, но я решила, что мой библиотекарь будет женщиной, и так появилась Ава Харпер, которая чувствовала себя как рыба в воде на работе в Библиотеке Конгресса, но, оказавшись на новом месте, обнаружила больше вопросов, чем ответов. Мне посчастливилось познакомиться с несколькими библиотекарями, которые позволили мне получить представление о том, как выстроить характер Авы. Мне также удалось съездить в Вашингтон, в Библиотеку Конгресса, где я провела целый день в читальном зале и гуляя по окрестностям.

Португалия оставалась последним нейтральным уголком Европы, откуда беженцы могли уехать в Южную или Северную Америку или Африку, чтобы спастись от ярости нацистов. И хотя беженцы находились в относительной безопасности под защитой закона о нейтралитете, над ними постоянно висела угроза, что какая-то из виз истечет, что повлечет арест тайной португальской полицией. К тому же неизменно присутствовал страх, что Германия нападет на Португалию и беженцы снова окажутся во власти нацистов. В ожидании виз и возможности сесть на корабль эти люди проводили в Лиссабоне мучительные месяцы и даже годы, даже те, кто умудрился сохранить свое состояние, хотя большинство приезжали, не имея ничего, кроме надетой на них одежды.

Шпионы кишели в этом человеческом котле, куда свозили газеты и новости со всех уголков мира. Они втайне платили местным жителям и полиции за подслушивание и доносы, налаживали отношения с богачами, проживавшими в роскошных отелях, чтобы получать различные сведения, и вбрасывали дезинформацию, чтобы та распространялась, как лесной пожар, и мешала врагу угадать следующий шаг. Так что картина складывалась захватывающая.

В 2021 году, несмотря на пандемию, мне повезло доехать до Лиссабона – я никогда не бывала в Португалии, и мне было очень важно вживую познакомиться с культурой, о которой я узнала так много за время своих исследований. Город оказался именно таким, как его описывали: с прекрасной архитектурой и кухней и населенным добрыми и щедрыми людьми. Меня знакомила с ним Ракель Эстевенс, потрясающий гид, а ее 101-летняя бабушка поделилась со мной подробностями о том, как жилось беженцам в тогдашнем Лиссабоне. Ракель не только строила маршруты в соответствии со спецификой моих интересов, но и всегда терпеливо отвечала на все мои вопросы. Я бесконечно благодарна им с бабушкой.

К сожалению, в книге не упоминается один человек, который, на мой взгляд, заслуживает особого внимания, – Соуза Мендеш, португальский консул, работавший в Бордо, во Франции. В июне 1940 года, когда Германия вторглась во Францию, нацисты захватывали города, а жители бежали в панике, он нарушил строгий запрет о выдаче виз. По мере того как португальское консульство заполняли толпы отчаявшихся людей, он послушал голос сердца и совести и поклялся подписать столько виз, сколько сможет, невзирая на национальность или вероисповедание соискателей, и выполнил свое обещание и не взял за это ни гроша. В течение трех дней он только и делал, что подписывал визы, в итоге ограничившись только фамилией – Мендеш, – но консульской печати на документах было достаточно, чтобы поток беженцев беспрепятственно пересекал границу. Прежде чем его вынудили остановиться, он подписал как минимум 3800 виз – это то количество, которое было официально подтверждено «Фондом имени Соузы Мендеша», основанного людьми, которых он спас, и их потомками, хотя общее число, предположительно, колеблется от десяти до тридцати тысяч. За противозаконные действия он навсегда был лишен звания, потерял доверие президента Салазара, который впоследствии еще и издал приказ, запрещающий предоставлять Мендешу работу в Португалии. Известно, что тот сказал: «Я не мог поступить иначе, а потому принимаю все последствия с любовью».

Хотя я провела обширное исследование Лиссабона времен Второй мировой войны, любые ошибки в повествовании остаются исключительно на моей совести.

А отсюда я перехожу ко второй сюжетной линии, линии Элейн. Будучи во Франции и собирая информацию для книги, я, на свое счастье, наткнулась на женщину по имени Люсьен Гуженец. Отважная, честная, полная достоинства, именно она вдохновила меня на образ Элейн. Она отдала одной еврейке свое удостоверение личности, чтобы спасти ее, вступила в Сопротивление и стала подмастерьем в подпольной типографии. Она оказалась единственной выжившей после того, как типографию накрыли нацисты, и выступила в защиту женщин, которым в конце войны обрили головы в качестве позорного наказания за сотрудничество с нацистами. Впрочем, Элейн – не ее отражение, хотя переняла многие ее черты и элементы биографии.

Антуан, Жан и Марсель тоже отчасти списаны с реальных коллег Люсьен по типографии: Марсель – с Андре Больера, Антуан – с Франциска Ваше, а Жан – с Поля Желье.