Библиотечный шпион

Ламану действительно повезло. Не только потому, что огромное состояние позволило ему ждать заветного дня в комфорте, но и потому, что природа наделила его ценным даром смотреть на мир как на чудо, как на гору конфет, где за каждой оберткой скрывается изысканное лакомство.

– А теперь поспешим, а то пропустим следующее выступление. – Он жестом пригласил своих спутников внутрь.

Интерьер здания не соответствовал его бедственному внешнему состоянию – здесь стояли тяжелые деревянные столы и стулья с сиденьями, обитыми мягкой красной тканью, а сводчатый потолок демонстрировал полосатую кирпичную кладку, к которой Ава уже привыкла за проведенное в Португалии время.

– Фаду, – благоговейно пояснил Ламан.

До сих пор Ава уходила со званых вечеров слишком рано, чтобы успеть насладиться музыкой, но она знала, что такое фаду – полные печали песни, характерные именно для Лиссабона, о тяжкой доле бедняков, о страдании и утратах. Первые упоминания фаду относились как раз ко временам после того самого землетрясения, когда город только начал отстраиваться заново.

Им незамедлительно подали по бокалу зеленого вина – шипучего золотого напитка, который производят на севере Португалии и пьют до того, как оно успевает созреть. К нему подали несколько видов жареной рыбы и осьминогов, а также нечто, похожее на колбасу, согнутую в виде подковы.

– Ни грамма свинины. – Ламан поднял вверх указательный палец таким же жестом, как преподаватель философии в институте Пратта. – Это алхейра. – Он взял приборы и разрезал колбасу. – Видите – мясо птицы со специями и добавлением хлеба, а выглядит как свинина. Слышали о таком блюде?

Джеймс тоже взглянул на Аву, видимо ожидая, как обычно, подробностей из ее обширного багажа знаний, но на этот раз Аве нечего было сказать.

– Нет, я не слышала об алхейре, – честно призналась она.

Ламан веско кивнул, как всегда, когда он упоминал что-то, о чем Ава еще не успела узнать самостоятельно.

– Португалия не первый раз в истории принимает поток евреев, вынужденных бежать с обжитых мест, чтобы спастись от преследования. В конце пятнадцатого века наш народ прибыл сюда в поисках убежища, но португальский король хотел жениться на испанской принцессе, и поэтому, чтобы угодить Испании, продолжал преследовать евреев. – Ава кивнула, давая понять, что знакома с этой ужасной страницей истории. – Свиная колбаса всегда была популярна в Португалии и, к сожалению, легко помогала вычислить евреев. Так и появилась алхейра – ее можно было приготовить в общественной коптильне и съесть прилюдно, не привлекая внимания. Не правда ли, гениально?

Ламан отрезал кусок из середины и положил на тарелку Авы. Наколов на вилку, она поднесла его к губам, откусила и ощутила на языке взрыв вкуса специй, чеснока и соли в горячем соке.

Внезапно освещение в зале приглушили, и к камину вышли двое мужчин с гитарами. Спустя мгновение к ним присоединилась женщина в платье с узором из роз и в тонкой, как паутинка, черной шали, накинутой на плечи.

В зале воцарилась тишина.

Пальцы мужчин пробежались по струнам, и по залу разнеслись нежные серебряные переливы, усиленные обширным сводом потолка. Женщина начала покачиваться в ритм, прикрыв глаза, словно впитывая эти звуки и становясь с ними единым целым.

И вот, прижав ладонь к груди, она начала петь. Ее хриплый, полный муки голос проник в самые потаенные уголки души Авы, коснулся каждой из ее сердечных ран. Объятая горем, женщина вскинула лицо и руки к небу жестом мольбы, потом стиснула кулаки, ее голос зазвенел и, дрожа, утих. Снова прижав ладонь к груди, она обвела зал глазами, в которых блестели слезы, и песня полилась дальше. Терзания безответной любви на ее лице можно было видеть так же ясно, как пальцы гитаристов, летавшие по шести струнам.

Снова и снова напев взмывал ввысь, пока слезы не обожгли Аве глаза. Последние дрожащие ноты растворились в воздухе, и женщина уронила голову на грудь.

Зал взорвался аплодисментами, и певица приняла эти знаки восхищения с изяществом и признательностью такой же глубокой, как те чувства, которые она вложила в свое пение. Свет включили снова, а Ава растерянно заморгала, потому что, захваченная выступлением, совершенно выпала из реальности. Вино потеплело, а еда, наоборот, остыла, но всем было наплевать – публика рукоплескала самому невероятному представлению, которое Аве доводилось видеть.

Певица и гитаристы, раскланявшись, покинули импровизированную сцену, и гости вернулись к ужину. Но, невольно проводив взглядом музыкантов, Ава заметила знакомое лицо, которое сразу отбило у нее аппетит, несмотря на стоявшее на столе роскошное угощение.

Это был Лукас.

Хотя прошло много месяцев, и он сидел в дальнем углу, Ава узнала и гордую осанку, и пристальный, немигающий взгляд. Правда в этот раз она его выдержала и не отвела глаз. Ее не так просто испугать, и она не покажет страха.