Библиотечный шпион

Антуан и Жан ушли несколько часов назад, Марсель уехал в Гренобль. Товарищи по Сопротивлению иногда искали укрытия на складе, когда не могли найти места безопаснее, но в таком случае они предупреждали о своем приходе заранее.

Так что, насколько Элейн знала, в здании должна была находиться она одна.

Она осторожно выдвинула ящик и вытащила тесак для мяса – никудышное оружие против пистолета, конечно, но ощутив под пальцами прохладную рукоятку, Элейн приобрела подобие уверенности, пусть даже и необоснованной. Прокравшись на цыпочках к двери, она настороженно прислушалась, пытаясь понять, где находится незваный гость.

Пронзительный свист раздался так внезапно и так ее напугал, что она подпрыгнула чуть не до потолка. С бешено стучащим сердцем и трясущимися руками Элейн сдернула чайник с плиты, а другой рукой повернула выключатель, но было уже поздно – кто бы ни находился сейчас на складе, он понял, где ее искать.

Элейн как можно тише выбралась из кухни. Все ее тело было натянуто, как струна, а мозг кричал «беги!» – но куда? Шел комендантский час, она босая, документы в столе и слишком далеко, не говоря уже о том, что Лион накрыла холодная пелена октябрьского дождя. Нет, снаружи будет куда опаснее, а здесь Элейн знает, куда спрятаться или как подстеречь злоумышленника. Застав его врасплох, она получит шанс его одолеть.

Выскользнув в коридор, она увидела, что дверь в спальню закрыта, но внутреннее чутье подсказало ей, что звук донесся оттуда. Адреналин нахлынул на Элейн с такой силой, что ее затошнило, невзирая на пустой желудок. Заставив себя сдвинуться с места и ощутив, как леденеют босые ноги, она дошла до двери и взялась за ручку. Занеся тесак над головой, ворвалась в спальню…

На нее вскинула взгляд женщина с зачесанными назад темными волосами. На руках она держала ребенка.

– Прошу вас. – Она крепче обняла малыша. – Нам некуда больше идти.

Элейн насторожилась – помещение, где стояли станки, не так-то просто было найти, тем более среди других многочисленных и заброшенных после оккупации складов.

Она обвела глазами комнату.

– Здесь есть еще кто-то, кроме вас?

Женщина покачала головой.

– Только мы.

Элейн опустила тесак, но из осторожности продолжала держать в руке.

– Мой муж, Льюис, уехал в Америку, – сказала женщина, не отводя взгляда от лезвия. – Мы одни. – Голос у нее перехватило.

– Почему вы пришли сюда и как проникли внутрь?

– Нам пришлось бежать. – Она погладила темные волосы сына и заговорила более мягким тоном: – Мы прятались в доме одной пожилой пары, но я услышала, как гестаповцы, стоя под дверью, обсуждали, что в доме заметили движение после того, как уходили хозяева. Мы вышли через черный ход и шли куда глаза глядят, пока не начался комендантский час. Я запаниковала, и мы залезли по стене на террасу, с тыльной стороны здания. Там была открытая дверь, и мы зашли на склад…

Элейн медленно выдохнула. Дверь открыла она сама, когда головная боль стала совсем нестерпимой от постоянного грохота станков и одуряющей вони смазки. Учитывая заброшенность района, она и подумать не могла, что кому-то взбредет в голову лезть на террасу. С другой стороны, в отчаянии люди способны на самые неожиданные поступки. В любом случае, ошибка Элейн могла оказаться куда более фатальной.

Обе женщины настороженно смотрели друг на друга, но, хотя Элейн вбивали в голову всегда быть настороже, внутренний голос подсказывал ей, что не нужно бояться испуганную мать, прижимающую к груди ребенка.

Наконец Элейн отложила тесак, ощутив, как расслабляются напряженные мускулы.

– Вы ужинали?

Женщина сглотнула.

– Если у вас что-то есть, накормите мальчика.

– На вашу долю тоже хватит, – заверила Элейн, которая насмотрелась на женщин, умиравших с голоду, потому что отдавали детям всю еду.

Гостья помедлила, глядя на Элейн с опаской, тоже явно не готовая довериться так легко.

– Меня зовут Элейн. – Она жестом позвала женщину за собой. Та ответила еще одним изучающим взглядом.

– Меня зовут Сара, а это Ной. – Мальчик поднял голову и заморгал. Глазами он пошел в мать – темно-карими, в густой бахроме ресниц; с такими рисуют ангелов. Темные кудряшки обрамляли его серьезное лицо, а на щеке осталась полоса, там, где он прижимался щекой к материнскому пальто. Он был маленький и худенький, поэтому Элейн оказалось непросто определить его возраст – что-то между двумя и четырьмя годами. В отсутствие нормального питания малыши быстро утрачивали детскую пухлость и плохо росли.

Сара поднялась на ноги, придерживая сына, который положил голову ей на плечо – вряд ли из-за усталости, потому что он смотрел на Элейн цепким взглядом, просто для удобства.

Элейн провела их на кухню.

– Прошу, присаживайтесь, – указала она на маленький колченогий стол. Под его короткую ножку был подложен экземпляр «Ле нувелист», одобренной нацистами газеты. Обычно ее покупали, чтобы использовать вместо растопки.

Сара села на один из разнокалиберных стульев, так и не отпустив сына, одетого в серые мятые брючки, из-под которых торчали голые лодыжки, и теплое синее пальто, застегнутое до самой тощей шейки.