Библиотека. Повести

Седой с привычно равнодушно-траурным выражением лица врач, дымя в сторону сигаретой, внимательно глядел в глаза Павла. Ему не раз приходилось отвечать на вопросы родственников о причине смерти их близких, и каждый раз он пытался разобраться, чем они руководствуются, вникая в профессиональные медицинские детали. Когда речь шла о смерти в больнице или больного хроника, мотивация была более или менее ясна. У него не возникало сомнений, что семья, как правило, под влиянием своих же собственных угрызений совести ищет виновного в неправильном лечении или халатности. А подставлять коллег вне зависимости от того, были они или не были виноваты, он считал неэтичным. Явную медицинскую ошибку он покрывать бы не стал, но рассказывать обо всех результатах вскрытия считал неправильным. Идеальной медицины не бывает. Всегда есть, к чему придраться. Все ведь под богом ходим. И даже у маленьких детей есть то, что называется sudden infant death, или, как её образно называют, «смерть в колыбели». А тут-то далеко не юноша…

— Молодой человек! — наконец, заговорил патологоанатом, удивив и позабавив Павла таким обращением. — У вашего папы развился обширнейший инфаркт в области левой передней нисходящей коронарной артерии. Эти инфаркты, вне зависимости от возраста, всегда тяжелы и коварны. Самая страшная опасность в начале болезни — это нарушение ритма сердца. Вы, наверное, слышали такое словосочетание, как фибрилляция желудочков, при которой, как теперь все знают из кино, бригада медиков подлетает к пациенту и успешно спасает его электрошоком?

Павел кивнул.

— Так вот, молодой человек. Это хорошо в фильмах или в местах, где рядом есть дефибриллятор. А если человек находится один или приезд «скорой помощи» занимает время, то шансы выжить близки к нулю. При фибрилляции желудочков кровоток практически останавливается, и больной теряет сознание. Фибрилляция носит временный характер и неуклонно приводит к окончательной остановке сердца. Видимо, это то, что произошло с вашим отцом. Но, поверьте мне, если бы не вчера, то инфаркт при состоянии его коронарных сосудов неизбежно произошёл бы у него завтра или через неделю.

— Это как это? — удивился Павел.

— Что значит «как это»? — в свою очередь удивился патолог. — Разве ваш папа не был сердечником? У него каждая коронарная артерия — как засорённая труба водопровода.

— В жизни не жаловался на сердце. Да и вообще считался здоровяком на удивление всем.

Патолог пожал плечами и помолчал.

— Наверное, для вас, молодой человек, это слабое утешение, но бог по-своему отметил вашего папу. Он дал ему долгую полноценную жизнь без болезней и необходимости обращаться к врачам, а потом тихо и быстро забрал его к себе.

* * *

Хуже всего после смерти актёра Григория Залесского пришлось его жене Анастасии. Она была уже давно на пенсии, и никаких интересов в жизни, кроме интересов мужа, а в последние двенадцать лет — внука, у неё не было. Дети стали давно взрослыми, самостоятельными людьми, которые, может, мать и любили, но всегда относились к ней, как фигуре второго плана, поскольку первую скрипку в доме всегда играл отец. И это, в общем, было справедливо, потому что он содержал семью на свои актёрские гонорары. А главное, он любил жену и детей, и был готов их защищать от любой, даже выдуманной напасти. Настеньке же (как её всю жизнь, даже на официальных церемонных встречах звал Григорий) в тени его незаурядной личности и славы было спокойно и уютно. Большего она и не хотела.

Павел, с болью наблюдавший за тем, как мать безутешно оплакивает отца, надеялся, что любовь к внуку Борьке поможет преодолеть горе, но просчитался. Мальчик уже повзрослел, и с бабушкой ему было неинтересно. Он стал избегать с ней встреч. Сказалось влияние матери и отчима, ведущих привольную светскую жизнь, в которой мальчики его возраста интересовались уже не бабушками и дедушками, а машинами, яхтами и гольф-клубами. В этой жизни никого не интересовало, какой ты, а только — сколько стоишь.

Взрослый сын крутил, как многие его бывшие сокурсники, «бабки» в компьютерном бизнесе, пил и волочился за юбками. Ему осенью должен был стукнуть полтинник, а он даже ни разу не был женат. И не то, чтобы у него был какой-то горький опыт, и какая-то баба его кинула. Ничего подобного. Он девок, несмотря на свою «обезьянью морду», всегда охмурял в два счёта. Хотя лучше бы его самого кто-нибудь охмурил, и он бы женился. Пусть даже временно. Зато, глядишь, и был бы внучок или внучка. И не пришлось бы бабушке страдать и обижаться, что любимый и единственный Борька стал относиться к визитам к ней как к наказанию.