Библиотека. Повести

Завещания родители не оставили, что создало дополнительную головную боль при вступлении в права наследства, которое было представлено хорошей четырёхкомнатной квартирой на Нижней Масловке и совместным счётом Залесских старших в Сбербанке. В общей сложности это были немаленькие «бабки», которые следовало поделить между Павлом и Еленой. Пашка к деньгам относился легко, но и не любил, когда его принимают за лоха, поэтому он с недоверием отнёсся к предложению Ленки взять на себя продажу квартиры и раздел наследства. Он ещё не забыл историю с родительской дачей. Но сестра заверила, что всё будет по-честному, и брат может сам или через доверенное лицо всё проверить. Пашка проверил. Всё выглядело чисто. Деньги за квартиру они поделили поровну. То же самое произошло и со счётом в банке. Но Пашку всё-таки грыз червь сомнения. Не могла Ленка в такой благоприятной для неё ситуации упустить собственную выгоду. И он не ошибся. Во-первых, из дома были вывезены в Ленкину квартиру все картины. Не то чтобы там хранились подлинники Пикассо, но всё же Залесский-старший знал с молодых лет и дружил со многими художниками, которые из когда-то никому неизвестных стали модными и высокооплачиваемыми, и их ранние работы, даренные или проданные за символическую цену популярному актёру, теперь стоили немалые деньги. Аналогичная судьба постигла и мамины украшения. Настенька почему-то стеснялась носить драгоценности, предпочитая хорошую бижутерию, за сохранность которой не болела голова, но, тем не менее, дорогие безделушки у неё были. Залесскому было приятно, что у его жены есть колечки и серёжки с бриллиантиками, которые она хоть и не надевала на публику, но с удовольствием примеряла для него самого. На Пашкин протест Ленка даже не стала всерьёз реагировать. Картины, сказала она, ему незачем, потому что он в них всё равно ничего не понимает, а её Лёшечка почти что искусствовед. И уж если ему так хочется оставить что-нибудь на память о родителях, то пусть забирает библиотеку и читает, как он любит, книжки. И поднимает свой культурный уровень. А дамские украшения и тем более не Пашкиного ума дело. Не хватало ещё, чтобы какие-нибудь его профурсетки носили мамины кольца. Но самый большой цирк произошёл, как выяснилось, когда они подписывали договор о продаже квартиры с покупателем, каким-то бизнесменом из Элисты. На его азиатском лице ничего не отразилось и, спокойно подписав бумаги, он передал чемоданчик с деньгами. Однако Пашка обратил внимание, что Ленка при этом заметно нервничала. У Павла сохранилась визитка покупателя. Через пару дней, больше из любопытства, чем из реального желания выявить какое-либо мошенничество, он ему позвонил и напрямую спросил, в чём же «наколка». Друг степей калмык засмеялся.

— Я думал, вы знаете. Ваша уважаемая сестра предложила мне внести в договор сумму на треть меньшую, чем я заплатил на самом деле. Как она выразилась, чтобы платить меньший налог с наследства. Эти неучтённые деньги я ей передал на день раньше. Как вы сами понимаете, я совсем не заинтересован в том, чтобы государство обдирало людей на ровном месте.

Павел в очередной раз вусмерть разругался с Ленкой. А с неё — как с гуся вода. Она знала, что брат поленится и судиться с ней не станет, потому что и доказать ничего не сможет, да и денег при любом раскладе, учитывая его заработки в бизнесе, у него хватало. Она ведь не отобрала последнюю корку хлеба и даже не последний плод фейхоа. Только, так сказать, чуть перераспределила доходы. А был бы он умный и не ленивый, сам бы занялся делёжкой наследства. Глядишь, и наварил бы поболее. Другими словами, кто успел, тот и съел.

И, в общем-то, Ленка была права. Пашка, хоть и ругался, но больше для порядку. Деньги, конечно, были для него важны, но не до смертоубийства. А сестра, хоть и сучка, но всё-таки близкая родственница, да и единственная притом. Деньги она, небось, себе на счёт положила, а не Лёшечке. С мужем-то у неё был заключён брачный договор. Правда, сам Лёшечка, когда женихался, об этом и не думал, а просто, как привязанный, бегал за ней и пускал слюни, глядя, как Ленка вертит задом перед его поросячьими глазками. Однако ушлые взрослые дети Лёшечки от первой жены были начеку и настропалили того оформлять документы, вступая в брак, чин чинарём, дабы не пострадали заинтересованные лица, то бишь они сами. Так что, если бы у них в семье произошёл облом, и дело дошло, не дай бог, до развода, рассчитывать на хороший куш Ленке не приходилось. «Бабки» он ей, естественно, отстегнул бы неплохие, но разве это её масштаб? Ленка — баба дальновидная и подстраховываться умеет. Так что Пашка считал, что родительские деньги в итоге всё равно достанутся Борьке, племяннику. Что и правильно. Своих детей у Павла не было. И хотя Борька, достойный сын сучки Ленки, тоже был ещё тот сучий потрох, а всё-таки родная кровь. Впрочем, папашка-то у него был мужик хороший. А значит, и из пацана ещё мог выйти толк.