Библиотека утрат и находок

Марта в ужасе улыбнулась. Она несколько раз глубоко вздохнула, выпуская воздух через сжатые губы. В последний раз оглянулась на Зельду и наконец, выставив подбородок, потянулась за микрофоном. Словно намазанный маслом, он выскользнул из непослушных пальцев. Усилитель ответил на ее оплошность визгом, и по трибуне прокатились смешки. Марта съежилась от шума.

– Вон! Вон! Вон! – скандировали трибуны, все громче топя ее в шуме. – Вон ее!

– Не обращайте внимания. Они так кричат даже своей команде, – успокоил ее Гарри. Он нагнулся, поднял микрофон и вернул его на место. – Вперед! У меня для вас с Зельдой торт на сладкое. С фруктами. Новый рецепт.

Марта его расслышала. Она дотронулась до микрофона и два раза кашлянула.

– Здравствуйте, – прохрипела она.

– Вон ее! Вон ее! – отозвались трибуны.

– Говорите. Вас слушают две тысячи человек, – сказал Гарри и отошел.

Марта потерла затылок, чувствуя, что нижняя губа у нее дрожит. Еще секунда, и она расплачется. Никчемная. Такой она себя ощущала. Так намекал ей Клайв Фолдс. Такой она часто чувствовала себя при отце. Паника спустилась ей в ноги, они подгибались и дрожали. Ступни налились свинцом. Она застыла перед микрофоном, в голове крутилось одно: хорошо бы, футболисты забыли о ней и начали игру. Тогда бы она улизнула, сбежала со стадиона.

Она снова оглянулась на Зельду: Зельда подалась вперед в своем кресле и показала ей два больших пальца.

– Люблю тебя! – крикнула она, сложив ладони рупором. – Ты блистательна!

Марта быстро отвернулась со слезами на глазах. Блистательной она была рядом с Джо, до того, как осталась ухаживать за родителями. И когда сочиняла сказки.

Теперь – нет.

Она окинула взглядом сотни разномастных пятнышек-лиц вокруг, и у нее перехватило дыхание. Непослушными пальцами она взялась за блестящую заколку в волосах и подтянула повыше.

Для Зельды это важно, – сказала она себе. – Предпочитаешь быть здесь или сидеть дома, мыть канделябры и подшивать чужие брюки?

Она представила себе, что если бы мать была здесь, то поддержала бы ее. Чтобы сделала что-то сама, а не продиктованное Томасом.

Наконец она собралась с силами и заговорила:

– Добрый день. – И удивилась, как громко и чисто звучит ее голос в репродукторах.

Девочки в группе поддержки перестали болтать. Они по-прежнему жевали резинку, но смотрели уже на нее, а не друг на дружку.

Марта подождала, когда зрители утихнут. Она подняла книгу «Синее небо и бурные моря», полистала и открыла «Тигра и Единорога». Выждала несколько секунд – не раздастся ли снова «Вон ее!», но услышала только добродушное пение.

– Я Марта Сторм из сэндшифтской библиотеки. Моя бабушка Зельда захотела, чтобы я прочла вам сказку, которую сочинила в детстве. Эта сказка имеет прямое отношение к нашей семейной истории. – Марта опять замолчала, подумав о том, как неуверенно звучат ее слова на стадионе. Она попыталась представить себе зрителей капустными кочанами, потом – голыми. Гарри стоял в нескольких шагах, она старалась не смотреть в его сторону – чтобы и его не увидеть голым.

Громко квакнул клаксон, и она начала читать.

Первые слова вывалились из нее заиканием, потом полились свободно. Она сосредоточилась на странице – на белой бумаге и темно-серых словах. Потом окружающее растворилось, остались только книга да собственный голос.

Сказки всегда уносили ее далеко, и сейчас она позволила себе то же самое.

Она вообразила, как девочкой-подростком пинает скалу в конце сада, а Зельда в разлетающемся платье кружится на траве. Вообразила, как ползет по полу библиотеки, изображая нападение Тигра на Единорога, а Зельда иллюстрирует сюжет, скрючив пальцы-когти. Ощущение покоя овладело ею, согрев кожу, как солнце сквозь окно. Сердцебиение успокоилось, она почувствовала прилив сил, как будто слова проникали в кости и укрепляли их.

Она читала, и сказка будто обретала новую жизнь, свою собственную. Это был уже не отсвет детства и того, что происходило в семействе Стормов. Это была просто история, которой хочешь с удовольствием поделиться.

Дочитав, она закрыла книгу почти с грустью – от того, что все так быстро кончилось. Она выждала секунду и сказала:

– Спасибо вам, что слушали.

Она стукнулась коленом о микрофонную стойку – громкоговорители взвизгнули.

Зельда заранее прилепила сзади к переплету желтую записку: «Читай меня, я твоя». Дрожащей рукой Марта опустила книгу на газон и отступила в сторону.

Гарри начал аплодировать первым, картинно хлопая в ладоши. Девочки замахали помпонами над головой. Один футболист незаметно смахнул пальцем слезу.

Когда Марта уходила с поля, сердце опять зачастило, но теперь уже не от страха. Если бы ей понадобилось назвать причину, она сказала бы, что от гордости – что смогла читать перед такой толпой, что выполнила желание бабушки.

Снова раздались аплодисменты, сперва тихо, потом громче. Марта оглянулась и увидела, что футболист поднял книгу и открыл.

Зельда ждала ее.

– Поздравляю, – сказала она со слезами на глазах. – Ты была великолепна.