Библиотека всего на свете

– Рановато, но сойдет. – Зоэ поморщилась, и Виоле вспомнилась Ава. Правда, та недовольно пробурчала бы себе под нос, а вслух саркастически процедила бы: «Прекрасно».

– А сейчас можно покрасить эти стены еще одним слоем белого.

– Приступим. – Зоэ облачилась в слишком большую для нее, отцовскую, как предположила Виола, рубашку и выглядела настоящим юным маляром, подвязав тонкие рыжевато-золотистые волосы какой-то тряпицей.

По фотографии Виола знала, что мама Зоэ была блондинкой. У Адама волосы были светло-каштановыми. Виоле стало интересно, кто же из родителей передал дочери ген рыжины. А может, они передали и другие гены, внушающие куда больше опасений, чем цвет волос?

– Ты крась стену, куда встанет твой письменный стол, а я займусь стеной с окном. Или ты сама туда хочешь?

– Ни за что! Большую стенку можно красить валиком.

Виола открыла банку с краской, налила немного на малярный поднос для Зоэ и побольше на поднос для себя. Как правило, клиенты не помогали с покраской – это была ее сфера, но тут случай был особый. Адам завтра отъедет, и нужно чем-нибудь занять Зоэ, чтобы снова открыть дневник. Виолу подмывало спрятать его и унести, но она не хотела рисковать – вдруг Адам хватится пропажи. Кто знает, может, он проверяет свой тайник каждый день.

Что, если он увез детей под покровом ночи? Может, он и в Лондоне успел засветиться, поэтому Паркеры и сбежали в Кловердейл? Неужели кто-то раскрыл его постыдную тайну?

Виола опустилась на колени и начала привычно красить стену кистью. Зоэ увлеченно шуровала валиком по стене во всех направлениях, напевая под нос «Богемскую рапсодию» группы Queen – они с Авой смотрели этот фильм на прошлой неделе.

– Не забудь, крась тонким слоем.

Если бы Ава это увидела, она бы глазам своим не поверила: сколько свободы Виола предоставила Зоэ! Виола действительно давила не столько на Хейзел, сколько на Аву – домашние задания, готовка, смена мебели в ее комнате, ведь дочка как раз вошла в самый восприимчивый возраст! Айзек не раз предупреждал Виолу, что она оттолкнет от себя детей, если будет продолжать в том же духе, но Виола ничего не могла с собой поделать. Она невольно повторяла поведение своих родителей, стараясь при этом обрушивать на детей всю свою любовь, и в результате получалась катастрофа. Рецепт идеального воспитания был для нее китайской грамотой – Виола не знала, как подступиться к такому диковинному блюду. Она словно высыпала в смесь для торта целую горсть дрожжей, и теперь тесто неудержимо лезло из кастрюли; не за горами тот день, когда этот тестяной пузырь – ее семья – лопнет ей в лицо.

Виола едва не засмеялась своей безумной аналогии, но сдержалась, направив энергию на работу, оживленный разговор и передвижения по комнате. Она осторожно ступала по старым газетам, закрывавшим прекрасный деревянный пол. Когда его, наконец, откроют, комната так и заиграет, особенно когда Виола начисто вымоет половицы и пройдется по ним особой полиролью, чтобы придать им новый вид и заполнить микротрещины и царапины.

– Только не фотографируй меня! – Подняв глаза, Виола спохватилась, что Зоэ увлеченно щелкает камерой. – Мне репутацию поддерживать нужно!

Зоэ повернула к ней телефон.

– Что скажете?

Виола просмотрела несколько снимков.

– Удивительно, но совсем неплохо. Наверное, потому что я не знала, что у нас фотосессия.

– Извините.

– Ну что ты, такие снимки почти всегда самые лучшие. Вот удачный, где я крашу под подоконником: в кадр попал и мусор, и газеты на полу. Это прекрасный снимок для коллажа «до», который я выложу у себя на сайте.

– Правда?

– Если ты не против. Я же не стану указывать твой домашний адрес.

– А можно мне в школе показать?

– Ну конечно.

– Тогда у вас появится много заказчиц моего возраста.

– Значит, это взаимовыгодная реклама. – Хотя Виола стянула волосы в хвост, непокорные кудряшки норовили выбиться, и она досадливо заправила за ухо белокурую прядку. В юности Виола ненавидела свои кудри, которые было сложно расчесать, и мечтала о прямых волосах. Свое лучшее украшение, доставшееся ей от природы, она научилась ценить гораздо позже.

– Не знаю, почему Ава на вас жалуется. Вы же нормальная, – вдруг вырвалось у Зоэ. – То есть… я не к тому…

– Все в порядке, Ава – моя дочь, а мамы редко находят общий язык с дочерьми-подростками. Я со своей матерью никогда не могла договориться.

«Да и сейчас не могу», – добавила Виола про себя. Она уже раскаивалась в невольной бестактности, потому что, хотя Зоэ улыбнулась в ответ, ее лицо вытянулось от огорчения, что она не может провести подобного сравнения.

Снизу послышался голос Адама, сообщавшего, что он идет за молоком и вернется через двадцать минут. Виола промыла кисть в банке с водой, надежно убранной в угол подоконника, чтобы никто ее не задел и не сшиб, и сказала Зоэ:

– Ты можешь говорить о своей маме… если, конечно, хочешь.

Это было рискованное заявление, но Виола сознательно пошла на риск.

Зоэ довольно долго молчала, и, когда Виола уже хотела нести отмывать ролик и малярный поднос, сказала просто:

– Я по ней скучаю.

И присела на одну из закрытых банок с краской.