Библиотекарша: роман с жизнью и смертью

И вот за символической птицей в «Руке человека», почти символическими оленями идут (точнее – летят) почти символические журавли. АХ, Анюта! Использованы в поэзии эти улетающие на юг журавли давно и многократно. Но как же им не улетать? Не застывать же здесь? Тут трагедийность привнесена поэтами – на самом то деле ее нет. И для меня снова рушится стих, чуть только не выстояла его реальная подоснова. А тут есть хорошие строки и что то можно сделать, чтоб спасти и довести этот стих.

«В нашем городе» давно мне известно и вроде все правильно. Но как растянуто и как невзволнованно тускловато. (…) И следующие стихи надо сжимать. Чистить, делать мужественнее. Словом задумка есть, есть собственные строки уже сделанные. Работы очень много, но это и хорошо. Удачи вам!» Если я сделаю хоть малую часть того, что он мне насоветовал – все мои стихи умрут. Они – женские, а не мужские. Стих – это не гроб и не комод. Тут подстрогать, там прибить. Это – материя живая и цельная. Но тогда – вот такая метода работы была с начинающими (лет по 20 начинающими – авторами).

Я же не он! Если бы у бабушки борода росла – она была бы дедушкой! И это заметьте не худший вариант. «Детский поэт» просто изложил мне – как бы он сделал стихи на эти темы. И какую же бредятину редактора из издательств мне писали – ужас просто!

Еще в головке нашей писательской организации стоит назвать «Большого краеведа». Чудесный рассказчик! Выступления его на местном клубе книголюбов – как залп лучшего шампанского! Свежая струя жизни с пузырьками юмора, сатиры, парадоксами и никому неизвестными редчайшими фактами из жизни людей Книги.

Самый яркий человек из всех. Фигура крупная, всероссийская. Даже не по чину нашему медвежьему углу такую крупную рыбу иметь. А он художествами не занимался – собирал архивы любых писателей России, даже всеми забытых. Книжник был великолепный! Уровень Смирнова – Сокольского, Лидина… И вот в своих книгах рассказывал – как, где что нашел. Путь, так сказать, поисков. Судьбы книг, рукописей, писем. Работал через письма-запросы. В среднем в день по 4 письма писал каждый год. В основном на 19-м веке сосредоточился. Библиотека у него была из лучших в России. Редкостей разного рода – пропасть.

С книжниками из Сибири (он там служил, Урала (он там родился и учился), Ленинграда (особенно ИРЛИ) – тесные связи поддерживал. Жаль после его смерти один ушлый чиновник из Татарии все книги чохом скупил и себе увез. Сын квартиру продавал – срочно надо было освободить помещение.

Но собственные книги его, по правде говоря, скучноваты, гораздо менее интересны чем живые рассказы. Засушены, слишком плотно зацементированы. Надо было пожиже…

У меня, кстати, сохранился черновик ответа на его запрос мне об известном поэте Николае Клюеве. Тот в ссылке у нас находился году в 1930-м. Недалеко от Кукарки – в деревне Потрепухино. Но в советские года – такие темы не приветствовались. Да и данных у меня никаких не было. Так и ответила – не знаю мол ничего. Очевидцы уж вымерли. Для таких розысков в том далеком 73-м году нужна была определенная смелость. Энкавэдэшников он, надо сказать, не любил. Рассказывал (не мне, конечно) как году в 37-м шел после окончания мединститута в Свердловске по тихой улице мимо дома, как вдруг из него вышел милиционер и потребовал у него паспорт. Не чуя беды, он подал. Тот положил паспорт в карман и велел идти с ним – будешь понятым при обыске – говорит. Врач наш шараотрез отказал. И лишился паспорта, каковой не смог из органов выцарапать. И, чтобы не сгореть в том буйном году, завербовался и уехал от греха подальше военврачом на Дальний Восток.

Вот, кстати и нашла это свое письмо – ответ на просьбы Б.К. Как хорошо, что я важным людям сперва на черновике пишу, а потом его сохраняю.

«Уважаемый Б.К! Извините, что только сейчас отвечаю на Ваше письмо. Но, когда оно пришло, я тяжело болела. Умудрилась заболеть детской инфекционной болезнью! Не поправилась и сейчас – осложнение. Так что пока ничего не смогла сделать по Вашей просьбе. Очень надеюсь, что через неделю, когда у меня начнется отпуск, я смогу отыскать какие то ниточки, хотя почти не верю в успех.

Дело в том, что я не имею ни малейшего понятия, где эти ниточки искать. Обращусь к нескольким знакомым старожилам, но почти наверняка – это не тот круг, с коим Клюев был знаком. Кстати я впервые от Вас узнала, что он где то здесь находился в ссылке. Трудность еще в том что давние кукарские старожилы тех лет или умерли или уехали на старость лет к детям в другие места. Даже от отца – страстного книжника, я никогда об этом не слыхала. Но и он умер уже 16 лет назад.