Бич Божий

Бунта, к счастью, не случилось, но префектом Петроний все-таки стал. И именно в этом качестве явился в гости к благородной Климентине, повергнув в испуг и саму матрону, и ее многочисленных клиентов. Климентина чувствовала себя без вины виноватой. Она, конечно, склоняла Луцию к измене, но делала это не по своей воле, а исключительно по приказу своего божественного повелителя. И во дворец императора покойная жена сиятельного Петрония попала без ее участия.

– Я знаю, что твоей вины, матрона, в ее смерти нет, – холодно бросил Петроний, присаживаясь к столу, – но если ты будешь без конца об этом говорить вслух, то императору это не понравится. Божественный Валентиниан напуган угрозой епископа Льва отлучить его от Церкви, а потому устраняет всех людей, которые либо причастны к его похождениям, либо хоть что-то знают о них.

Климентине было что терять. До сих пор император щедро оплачивал ее услуги. Настолько щедро, что даже потери, понесенные в Медиолане, не слишком отразились на благосостоянии матроны. Вдова Валериана буквально купалась в роскоши. Зато ее отношения с Церковью оставляли желать лучшего.

Климентину подозревали в ереси и в приверженности древним культам самого скандального толка. Достаточно было даже не слова, а просто намека божественного Валентиниана, чтобы служители Церкви набросились на блудницу, лишив ее не только состояния, но и имени.

– Чего ты хочешь от меня, префект? – спросила матрона.

– Я хочу видеть дукса Ратмира, и ты, благородная Климентина, сведешь меня с ним.

– Но ведь высокородный Ратмир либо бежал, либо убит, – попробовала протестовать хозяйка.

– Я точно знаю, что дукс в Риме, – криво усмехнулся Петроний. – И ты, матрона, догадываешься, где он скрывается. Поверь мне на слово, благородная Климентина, это в твоих интересах.

– Хорошо, – вздохнула вдова. – Я сделаю все, что в моих силах.

Петронию нужны были люди, способные нанести бестрепетной рукой смертельный удар божественному Валентиниану и стойко принять смерть от руки палача. Дезертиры для этой цели не годились. То есть убить они могли любого, в том числе и императора, но подонки не выдержали бы пыток, назвав имя заказчика. А Петроний хотел жить, более того, он хотел властвовать. И ступенями к его возвышению должны были стать двое – императрица Евпраксия и дукс Ратмир. Последнего он устранит рано или поздно. Но пока Петроний жаждал видеть опального дукса даже больше, чем свою любовницу-императрицу.

Их встреча состоялась в одном из притонов Рима, куда Петроний явился один, в простом плаще, одетый не лучше, чем обитатели городского дна. Префекта провели в небольшой закуток, предназначенный для интимных развлечений, где его уже поджидал распутный сын матроны Пульхерии. Ратмир, в отличие от префекта, был одет как варвар – в кожаную куртку и поношенные штаны. Его меч лежал рядом на лавке. Дукс не доверял Петронию и не собирался этого скрывать.

– Ты решил убить императора? – прямо спросил Ратмир.

– Да.

– Из мести?

– Не только, – возразил Петроний. – Я хочу спасти двух женщин, обреченных на заклание. Одна из них Климентина, другая – Евпраксия.

– Императрица – твоя любовница?

– Да.

– Следовательно, вместо божественного Валентиниана Рим обретет божественного Петрония, – усмехнулся дукс. – А что получу я?

– Ты станешь префектом Галлии, высокородный Ратмир.

– Не густо для человека, который еще совсем недавно готовился стать соправителем, – вздохнул дукс.

– Ты не хочешь отомстить за смерть своей матери, благородной Пульхерии? – сухо спросил Петроний.

– Хочу, – пожал плечами Ратмир. – Иначе не пришел бы сюда, рискуя головой.

– Мне нужны люди, способные не только убить императора, но с достоинством принять жребий, выпавший на их долю. Такие люди наверняка есть среди сторонников покойного префекта Аэция.

– Есть, – кивнул Ратмир.

– Валентиниан поручил мне подобрать ему телохранителей. Я думаю, двоих хватит, чтобы нанести императору смертельные удары. Но это должно произойти на глазах многих римлян, в противном случае никто не поверит в святую месть.

– Я пришлю тебе людей, Петроний, – спокойно сказал дукс. – Дни божественного Валентиниана сочтены. У моего друга детства оказалась слишком короткая память. Надеюсь, ты, сиятельный Петроний, не столь забывчив и сдержишь все свои обещания.

– В моем слове можешь не сомневаться, дукс. Во всем Риме нет человека, который осмелился бы упрекнуть патрикия Петрония Максима во лжи.

– Тем лучше, – улыбнулся Ратмир. – Тебя проводить?

– Спасибо, я выберусь сам.

Дукс Ратмир не сразу покинул притон. Некоторое время он сидел в глубокой задумчивости, катая по столу хлебные шарики. Шорох в дверях заставил его вскинуть голову. Мальчишка лет двенадцати, в грязной тунике и обрывке чужого плаща, перетянутого на талии, тенью скользнул к столу и присел на лавку, с которой только что поднялся префект Петроний. Ратмир налил новому гостю вина в кружку, но тот к ней даже не притронулся. В его больших зеленых глазах, устремленных на дукса, были ненависть и боль.

– Это он? – спросил Ратмир.