Бич Божий

Зерко знал больше, чем я подозревал. Гунны относились к нему как к глупцу и позволяли бывать на своих совещаниях, полагая, что он разбирается в сути сказанного не лучше собаки. Они его попросту не замечали, и он успел немало выяснить о расселении варварских племён, о лучших дорогах на Запад и о том, где можно купить или украсть провизию. Карлик ехал верхом, сидя в седле перед своей женой, и напоминал крепко сбитого маленького мальчишку. Он часто подавался назад и клал голову ей на грудь. Карлик вёл нас по карте, сложившейся у него в уме. Он осторожно спешивался на необозначенных перекрёстках или рядом с навесами маркитантов, где можно было купить продовольствие, и мы ждали, пока он играл роль заблудившегося странника. После он вразвалочку возвращался и делился с нами хлебом и полученной информацией.

— Нам надо ехать вот туда, — объявлял он, понизив голос.

И мы снова трогались в путь. Скрытый от посторонних глаз огромный меч был завернут в тряпьё и висел у меня за спиной.

Путешествие оказалось тяжелее моей поездки к Аттиле. Мы скакали по узким дорогам, мокли под прохладными осенними дождями и дрожали под порывами пронизывающего ветра. Эта часть Германии была похожа на лабиринт низких холмов, окутанных дремучими лесами. Они простирались вдаль, теряясь из виду, и уходили за линию горизонта. Нам не удавалось выспаться, и у нас не было рабов, способных поставить и сложить палатки или приготовить обед. Мы спали, свернувшись клубочками, словно звери.

На четвёртую ночь нашего странствия Евдоксий попытался сбежать. Я связал пленнику руки за спиной, стреножил его, как лошадь, и, затянув один конец верёвки на лодыжке грека, привязал другой к своей ноге, так что малейший шорох смог бы меня разбудить. Но той ночью я чуть-чуть подвинулся и вытянул ногу, и тут до меня дошло, что путы ослабели. Я мгновенно проснулся. Кто-то двигался рядом, и я услышал тревожные вздохи.

Из-за клочковатых облаков выглянула ущербная луна, и я увидел, как над моим седлом нагнулся тёмный силуэт, пытавшийся дотянуться до огромного железного меча.

Я отреагировал не раздумывая, швырнул обрубок дерева и застиг Евдоксия врасплох. Он мгновенно отскочил, что-то пробурчал, а затем бросился бежать и скрылся за деревьями, оставив так и не украденный меч.

Я натянул тетиву гуннского лука, из которого уже научился метко стрелять, но Зерко, тоже успевший проснуться, схватил меня за руку.

— Не трогай грека. Он нужен Аэцию.

Я побежал за Евдоксием, и на сей раз меня выручили молодость и быстрые ноги. Как только до меня донеслось его паническое прерывистое дыхание, догнать неловкого лекаря не составило труда.

Я уже был готов наброситься на него и связать, но грек вывернулся и чуть не убил меня, пустив в ход острый нож, о котором я даже не подозревал. Похоже, он прятал его и сумел разрезать верёвки, когда я уснул! Ещё секунда, и Евдоксий воткнул бы его мне в бок, но я навалился на лекаря, точно разъярённый бык. Мы сцепились, и нож с лязгом упал на землю. Я принялся избивать Евдоксия, применив те же боксёрские приёмы, что и в драке со Скиллой. Не знаю, что разозлило меня сильнее — собственная расхлябанность, из-за которой я едва не упустил его, жадное стремление грека завладеть мечом или его попытка убить меня, но я исколошматил его с головы до пят. Время от времени он прекращал сопротивляться и свёртывался клубком.

— Умоляю, пощадите! Я лишь хотел вернуться к Аттиле!

Я остановился и отдышался.

— Откуда у тебя нож?

Он окинул меня беглым взглядом и ухмыльнулся.

— Я прятал его везде, где только мог.

Зерко приблизился к нам, заметил освещённый луной нож и поднял его.

— Будь он похрабрее, он мог бы прикончить всех нас, перерезав нам глотки во сне. — Карлик взялся за украшенную драгоценностями рукоятку. — Красивое лезвие, отменная работа. — Он присел на корточки. — Откуда он у тебя, лекарь?

— А какое тебе дело?

Зерко поднёс лезвие к шее грека.

— Посмотрим, хорошо ли наточено лезвие.

— Это подарок Гейзериха, — сквозь зубы выдавил Евдоксий. — А он отнял его у римского генерала и отправил Аттиле как подтверждение своих слов. Каган отдал его мне в награду.

Карлик вручил нож мне.

— Теперь ты подаришь его Ионасу, и мы будем связывать тебя по ночам, как свинью. — Он пнул распростёртого на земле лекаря. — Вот тебе за то, что разбудил меня. — Зерко снова пнул его. — А это за то, что нам пришлось слушать твоё нытье и хвастовство последние четверо суток.

— Я говорил правду.

— А я пну тебя ещё раз.

Мы продолжили путь. В этих краях не было римских мильных столбов или других отметок, позволявших судить, далеко ли мы продвинулись.