Бичеватель

– Бывают времена, когда я смотрю на тебя и думаю, выглядывает ли из-под этого жира настоящий Джордж Блум. В тебе есть некое лукавство, видное за милю, но, думаю, этого ты и добиваешься, потому что под ним ты куда более коварен. Если понимаешь, о чем идет речь.

– По-моему, ты разозлился, – просто ответил Джордж.

– Значит, звоню в три, – сказал я, потому что всегда знаю, когда повержен.

Выйдя в приемную, я взглянул на часы – был еще только полдень. Лолита мне улыбнулась, я тут же ответил. Она провела кончиком языка по полной, чувственной нижней губе, я облокотился на край стола и склонил голову к ней, так что мог смотреть прямо на маленькие острые груди.

– У меня сильное ощущение, что мы – родственные души, – прошептал я. – Оба желаем мистеру Блуму только добра.

– Надеюсь, мистер Холман.

– Рик, – сказал я.

– Рик, – повторила она и порозовела. – Меня зовут Полина.

– Мне нужна твоя помощь, Полина, – совет… Ты ближе к Джорджу, чем я, и, возможно, знаешь его истинные мысли. Например, чего он хочет на самом деле.

– Если могу помочь, я все сделаю, Рик. Абсолютно все, – серьезно ответила она. – Ты имеешь в виду что-то определенное?

– Здесь не место для разговоров. – Я понизил голос до заговорщического шепота. – Как насчет ленча вдвоем?

– Ну… – Полина на мгновение задумалась, – …идея мне нравится. Я могу уйти в час. Где встретимся?

– Э-э… – Я отчаянно пытался вспомнить самое темное известное мне место, чтобы прозрачная блузка и болтающиеся розовые сиськи не сделали ее центром мужского внимания. – Как насчет «Фраскалли»? Всего в нескольких кварталах отсюда. Буду ждать в баре.

– Великолепно, – сказала она, и ее лицо покрылось восторженными ямочками.

Проблема в том, думал я десять минут спустя, удобно устроившись за стойкой бара «Фраскалли» с большим стаканом мартини, что невозможно сказать: красива, но глупа, или красива и умна. А если умна, то насколько? Похоже на алгебру; я вспомнил, как однажды в средних классах искренне задал вопрос, какой фермер в здравом уме скажет, что у него в стойле минус пятнадцать коров, и учитель предложил мне заняться более доступным делом – например, уборкой мусора.

Полина пришла в начале второго, и я с радостью увидел, что поверх прозрачной блузки на ней надет свитер. Платье на три четверти, но под ним, когда она шла ко мне, открывались для обозрения длинные и красивые ноги, немедленно замеченные мной и всеми остальными мужчинами в баре.

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил я, когда она опустилась на соседний табурет и бармен почти перевесился через стойку, чтобы еще раз увидеть ее ноги.

– Мартини. Восемь к одному с каплей лимона.

– О? – пискнул я.

– Сколько, по-твоему, мне лет?

– Восемнадцать?

– Двадцать один, но Джордж тоже думает, что восемнадцать. – Она весело рассмеялась. – Давай сохраним мой возраст в секрете, ладно?

После пары стаканов мы перешли к столу. Полина заказала импортный страсбургский паштет, заливного фазана и оладьи «сузетт». Я заказал хаш, и даже мысль, что Джордж в конце концов найдет его, замаскированного, в моем отчете о расходах по делу, не избавила меня от пустоты в желудке.

– Что тебя интересует? – вдруг спросила Полипа. – Я имею в виду, чепуха о родственных душах – это хитрый ход, Рик, но то, что ты сказал позже, – правда. Мы оба на стороне Джорджа – я, естественно, больше! – и он так много лет скрывал свои мысли, что не может избавиться от привычки, даже если это в его интересах.

– Вероятно, ты станешь первым президентом-женщиной, – сказал я, – когда будешь старой и страшной, лет этак в двадцать пять. Скажи, что тебе известно о Тео Олтмене?

– О Бичевателе? Только то, что рассказал Джордж. Судя по его словам, Олтменом можно пугать ворон.

– Олтмен и Джордж как-то связаны?

– Не думаю, разве что оба явно ненавидят друг друга. – Полина отвлеклась, чтобы сделать солидный глоток заказанного ею импортного белого бургундского, которое шло почти задаром, по девять долларов за бутылку. – Полагаю, камень преткновения – Флер Фалез. Знаешь, почему Джордж так боится ее смерти?

– Скажи, – почти взмолился я.

– Олтмен владеет правами на ее кинобиографию, – спокойно объяснила Полина. – Он заставил Флер передать ему права сразу после свадьбы. Поэтому, если она умрет, то накрылся не только фильм-возвращение – по закону один только Олтмен имеет право заставить ее память сверкать фантасмагорическими цветами и звуком на километровом экране.

– Вот почему Джордж считает, что кто-то мог спихнуть ее со скалы, – сказал я. – Кто-то вроде Олтмена.

– На самом деле он так не думает, – спокойно возразила она. – Разумеется, только по этой причине он нанял тебя. Джордж просто надеется каким-то образом получить доказательства, что Флер сбросили и это сделал Олтмен. – Она сочувственно улыбнулась. – В определенном смысле у Джорджа однолинейное мышление, обычное у таких преуспевающих людей. Во-первых, они считают, что в трудный момент судьба всегда предложит им выход, и оглядываются вокруг в поисках человека, который должен персонифицировать эту судьбу. В данном случае это оказался ты, Рик.