Бичеватель

– Потерял бдительность, Холман! Или рассчитывал успеть первым? – Он взглянул на пистолет, и его глаза расширились. – Это… это мой!

– Из него ты вчера прострелил картину, – кивнул я.

– Дай сюда, – коротко сказал Майкл.

– Он же мой, – возразил Монахан.

– Говорю, отдай! – В голосе Линдермана звучала ярость.

Лицо коротышки потемнело, однако в конце концов он нехотя протянул пистолет другу рукояткой вперед. Линдерман выхватил оружие из руки Монахана и спрятал в карман пиджака.

– Не собираешься представить меня своим друзьям, Рик? – вежливо спросил Тео Олтмен.

Друзья молча уставились на него, и через несколько секунд их пристальное разглядывание привело режиссера в замешательство. Тео заерзал в кресле, потом решил, что, возможно, будет лучше, если он встанет.

– Олтмен! – Слово прогремело как выстрел, потому что Линдерман почти выплюнул его.

– Неудобно как-то получается, – мягко сказал Тео. – Мы разве знакомы?

– Майкл! – Глаза Монахана вспыхнули. – Ты ошибался! Настоящий расклад в этой комнате, оба вместе, сразу, как на тарелочке! – Он почти истерически расхохотался.

– Заткнись! – Линдерман не сводил глаз с Олтмена с того самого момента, как его увидел. – Майкл Линдерман. Это мой друг, Шон Монахан.

– Рад, что мы наконец вернулись к началу, – едко заметил Тео. – Но разве мы уже встречались?

– Недооцениваете свою известность, – иронично произнес Линдерман. – Кто не знает блестящего кинорежиссера Тео Олтмена? Самого Бичевателя! Еще на пороге я услышал свист бича!

– Мы сто раз снимали эту сцену, и ты сто раз играл неправильно, так что будем снимать еще сто раз, пока не сыграешь, как надо! – дико захихикал Монахан.

Тео разглядывал их с озадаченным выражением лица. Я посочувствовал ему: он видел, что над ним смеются, но не понимал почему.

– Что будете пить? – спросил я, идя к стойке бара.

– Шотландское, – сказал Линдерман. – Оба. Мистеру Олтмену – мартини, восемь к одному, с привкусом лимона.

– Мистер Олтмен скрупулезен во всем, от спиртного до секса, – подавился смехом Монахан. – Человек, который заставляет жену полчаса мыться, прежде чем пустит в свою постель, поистине скрупулезен, правильно?

На лице режиссера появилось выражение загнанного зверя.

– Как вы узнали?.. – Он судорожно сглотнул. – Я хочу сказать, что это? Если шутка, может, посвятите в нее?

– Вот краткая версия, Тео, – объяснил я. – У Флер Фалез был роман всей жизни с Майклом. Она открывала ему сердце и душу, он задавал наводящие вопросы, а его друг Монахан в это время записывал все на магнитофон.

– Кто тебя просил? – хмуро обернулся ко мне Майкл.

– Кажется, только что прозвучали прямые цитаты с одной из лент, – продолжал я, игнорируя грубость Линдермана. – Послушай и посмейся, Тео. Ребята знают о твоей жизни с Флер все, до самой последней интимной детали.

– До самой последней встречи в Малибу, – тихо добавил Линдерман. – Сколько Терри Вуд просил за фотографии, Бичеватель? – Он стиснул зубы. – Просто хочется знать, во сколько он оценил свою жизнь!

Красные пятна вспыхнули на лице Олтмена, он посмотрел на меня.

– Вуд? Ты только что упоминал это имя, Рик! Я еще сказал, что даже не слышал о нем. Что за чертовщина здесь происходит? – Его рот на миг приоткрылся, и я понял, что сейчас он приходит к какому-то неизбежному идиотскому выводу. – Еще одна часть заговора!

Я не встречал этих двоих, а ты говоришь, что они знают все детали моих отношений с Флер! Чего вам надо? – Теперь его язык заработал вовсю. Тео просто давился словами и брызгал слюной. – Хотите довести меня до безумия?!

– В ту ночь Флер позвонила и назначила встречу на вершине скалы, – сказал Линдерман, все еще очень тихо. – Не отрицайте, Бичеватель, потому что звонил я.

– Он никуда не пошел, если бы сообщение якобы от Флер передал какой-то незнакомец, – возразил я.

– Правильно, – засмеялся Монахан.

Наконец до меня дошло.

– Вы отдали отцу не все записи, – сказал я Линдерману, – некоторые придержали?

– Лучшие, – бесстрастно отозвался он. – Те, что приятно послушать дождливым вечером. Особенно понравился рассказ о том, как Олтмен вставал на колени и просил отхлестать его кожаным ремнем, а когда она отказалась, он разрыдался!

Я увидел, что лицо режиссера приобретает ярко-фиолетовый цвет, и тут же вмешался.

– Вы вырезали из лент нужные слова и монтировали их! А потом позвонили и, как только он ответил, пустили смонтированную ленту, а потом повесили трубку.

– Жизнь скучна; захотелось взбодриться, – равнодушно произнес Майкл. – Добрая старая Флер пригодилась еще раз. Мы послали Терри на скалу, чтобы он спрятался в кустах и запечатлел трогательную сцену для потомства.

– А в последний момент позвонили Флер и предложили встретиться над обрывом?

– Эта баба перерезала бы горло ради меня, – самоуверенно заявил Линдерман. – Только попроси.

– Но ее падение со скалы немного осложнило ситуацию? – продолжал я.