Бичеватель

– Когда Терри вернулся, то сказал, что пришла только женщина. Она потеряла равновесие и упала с обрыва. На единственном кадре только она – после того как ее вытащили. Блум предложил за него двести долларов, и, если бы я захотел, негатив был бы мой. Но я сказал, пусть продает.

– Терри, конечно, соврал, – сказал я. – Кто-то все же появился, и он сделал хорошие четкие снимки. Именно поэтому его и убили. Кто бы ни пришел в ту ночь к обрыву, ему не понравилась перспектива платить Терри Вуду всю оставшуюся жизнь.

– Не пытайся меня надуть, как моего старика, Холман! – с нажимом бросил Майкл. – Мы тебя поняли правильно! Только ошиблись в связях. Это не ты и старик, это ты и Бичеватель.

– Перед вашим появлением, – сказал Олтмен, изнемогая от старания выразиться как можно яснее, – я сказал Холману, что не пришел на скалу. Меня там не было, понимаете? Признаю, на миг был польщен, что после стольких лет Флер обратилась ко мне за помощью! Но позже задался вопросом: а стоит ли нам встречаться? И в конце концов решил не ходить. В любом случае у меня уже было назначено на этот вечер важное свидание, так что я просто сдержал слово.

– Напрасно стараешься! – ответил Линдерман.

– Непонятно? – Ярость снова овладела Олтменом, и вместе со словами опять полетели плевки. – В тот вечер я отправился на ужин в дом Майлса Беннета и оставался там до самого конца, до полуночи. Нас за столом было двенадцать человек. Если не верите, позвоните Майлсу и спросите его. Недостаточно Майлса, узнайте имена других гостей и позвоните им!

– Брось трепаться! – презрительно сказал Линдерман. – В полицию за убийство Терри мы тебя сдать не можем – у самих рыльце в пушку. Но еще кое на что способны, Бичеватель!

– Эй! Знаешь, Майкл? – Монахан даже охрип от волнения. – Может, он получит удовольствие? – Он дико захихикал, глядя на Олтмена. – Компенсацию за отказ Флер отлупить его кожаным ремнем, а?

Губы Тео тряслись, он незряче глянул на Линдермана.

– О чем это вы?

– Сравняем счет за Терри, – пояснил Линдерман. – Не трусь, Бичеватель! Ничего страшного! Всего каких-то пара месяцев в больнице и несколько швов.

– Слегка перекроим тебе лицо и часть внутренностей, – прокудахтал Монахан.

– Не смейте поднимать на меня руку! – зашипел Олтмен. – Предупреждаю, я вооружен! – Снова его правая рука отчаянно завозилась в кармане пиджака и показалась оттуда с пистолетом.

– Ах, вооружен? – коротко рассмеялся Линдерман. – Я тоже. – Майкл извлек из кармана оружие. – Мексиканская ничья! Только у тебя кишка тонка выстрелить, а мне запросто! – Он медленно наступал на Олтмена с нескрываемым презрением на лице.

– Не подходи, стреляю! – выкрикнул Олтмен, но дрожь невероятного ужаса в голосе лишила слова их действия.

– Нужно только нажать спуск! – подсказал Линдерман.

– Послушайте! – вмешался я. – Что это за балаган? Сцена из фильма категории «Б»? Если все на минуту успокоятся, то…

– Не лезь, Холман, – рявкнул Линдерман. – Или испробую этот пистолет на тебе.

– Не получится, – рявкнул в ответ я. – Он не…

Тут это и произошло. Линдерман оказался в пяти футах от режиссера, с точки зрения Олтмена – слишком близко. Тео издал свой дикий клекот, зажмурился, поднял пистолет и нажал спуск. Пуля разбила мраморную крышку моего лучшего стола и отскочила в стену. Звук выстрела ошеломил обоих. Это была трагедия ошибок, слишком скоротечная, чтобы даже попытаться ее остановить.

Тео открыл глаза и с облегчением увидел, что промахнулся. Линдерман, думая, что теперь он выстрелит снова, быстро прицелился в грудь Тео и нажал спуск. Щелчок пустого пистолета прозвучал как гром. По внезапному ужасу в глазах режиссера стало ясно – он понял, что спасен благодаря невероятной случайности, которая больше не повторится. Олтмен поднял пистолет на длину руки, направил на Линдермана, и на этот раз не закрыл глаза. Он жал на спуск, пока не кончились патроны. Пули рвали клочья из рубашки, выбрасывая розовые и красные облачка. Линдерман отступил на пару шагов и полуповернулся к Монахану. Ужас застыл в его глазах. По рубашке растекалось пятно крови. Затем он рухнул на пол.

– Нет, – захныкал Монахан. – Нет, нет, нет!

Бичеватель внезапно разразился истерическим плачем и отбросил пистолет. Я подумывал вылить на обоих ковш воды, но затем решил, что шесть унций чистого виски помогут больше. Понадобилось добрых десять минут и еще больше виски, чтобы Тео хоть немного пришел в себя. Тем временем я подошел и взглянул на Майкла Линдермана поближе. Тело было залито кровью, и она все еще текла и текла. Очевидно, Майкл умер раньше, чем коснулся пола.

Бледный, дрожащий Монахан все еще жался спиной к бару, но, похоже, его ум снова заработал.

– Я не хотел убивать! – Сжав лицо руками, Тео упал в кресло, и голос его напоминал тоненький плач заблудившегося в ночи ребенка. – Подумал, что в следующий раз его пистолет непременно выстрелит и…

– Знаю, Тео, – спокойно произнес я. – Мы оба тому свидетели.

– Правильно, – выдавил Монахан.

– Один я знал, что пистолет не заряжен, – сказал я. – Нужно было пораньше вмешаться.