Билет до Гавгамел

В Сирии я одержал блестящую победу над персами, уничтожив более ста десяти тысяч вражеских воинов. Дария мне снова не удалось захватить, он спасся бегством, опередив меня на четыре или пять стадиев. Во время погони мне удалось захватить колесницу и лук царя. И мне досталась его палатка с бесчисленными ценностями, со множеством прислуги и богатой утварью. Войдя в покинутую Дарием палатку, я тотчас же снял свои доспехи и направился в купальню, сказав друзьям:

– Пойдём смоем пот битвы в купальне Дария!

– Не Дария, а Александра! – воскликнул один из друзей. – Ведь собственность побеждённого должна не только принадлежать победителю, но и называться по его имени!

Когда я увидел в палатке огромных размеров среди лож и столов многочисленные разнообразные сосуды – кувшины, вазы, флаконы для протираний, все искусно сделанные из чистого золота, когда услышал удивительный аромат душистых трав и благовоний, я воскликнул:

– Вот что значит царствовать!

В пути моя фаланга редко вступала в бой – достаточно было для победы над разрозненными вражескими отрядами всадников легковооружённых воинов и гипаспистов. Важнее была прочность обуви македонских воинов, чем их копья и мечи.

Лишь при Иссе мне пришлось использовать фалангу. Тогда после сражения я без устали до самых сумерек преследовал Дария в надежде захватить его в плен. В том сражении я получил лёгкое ранение. И бой тот длился всего около двух часов. Мною был захвачен лагерь персов и семья великого царя – мать, жена и дети. Я по обыкновению проявил к ним царское великодушие и милость, они остались жить в царских условиях.

После сражения при Иссе прошло около двух лет, и в предстоящем сражении фаланга должна была показать свою воинскую доблесть.

В месяце метагитнионе моё войско вышло на берег быстрого Тигра. Течение мешало переправе, но она успешно была проведена. Мы двигались вдоль Курдских гор, когда конная разведка и захваченные пленники донесли, что Дарий остановился на Гавгамельской равнине и готовит своё войско к битве.

«Гавгамелы» на местном наречии означает «Верблюжий дом». Местный житель поведал мне историю, связанную с этим памятным местом. Один из древних царей спасся от врагов на одногорбом верблюде. В благодарность царь повелел поместить животное здесь и назначил на его содержание доходы с нескольких деревень.

Шёл месяц боэдромион, в Афинах в это время начинали справляться таинства. И тут произошло лунное затмение. Луна сначала погасла, затем всё вокруг: вершины гор, долины, рощи – окрасилось в кровавый оттенок. На воинов напал суеверный страх. Они подумали, что боги против нашего похода на край света. Гефестион говорил мне, что воины ропщут – кругом бескрайняя голая пустыня, столько крови пролито, пора остановиться. Надо было помешать возможному бунту в войске. Я обратился к египетским прорицателям, которых считал надёжными.

– Солнце – светило греков, луна – персов, – ответили те. – Затмение означает поражение персов.

Эти слова внесли успокоение в души воинов.

До войска Дария оставалось полтораста стадиев.

Мне доложили, что перехвачены письма Дария, в которых он призывал греков убить или выдать ему Александра. Я колебался: огласить ли письма воинам? Парменион отговорил меня – кто знает, вдруг алчность, которую пробуждают обещания этих гнусных писем, толкнет кого-то на предательство?

На одиннадцатую ночь, когда войско персов было уже на виду, мы узнали, что Дарий приказал своим воинам остановиться и при свете факелов устроил смотр.

Местность, на которой расположил своё бесчисленное войско Дарий, была удобна для действий его конницы. Ни деревьев, ни кустарников там не наблюдалось, и вся местность вокруг хорошо просматривалась. Углубления и всхолмления Дарий приказал выровнять.

Я в это время совершал тайные священные обряды перед своей палаткой и приносил жертвы богу Фобосу. Потом я поднялся на возвышенность, чтобы ещё раз осмотреть войско персидского царя. Огромная равнина впереди была освещена огнями варварского войска, от персидского лагеря доносился непонятный шум. Я видел, что мои воины были поражены многочисленностью войска персов. Казалось, что трудно будет одолеть его в открытом бою. Приближённый ко мне военачальник Парменион посоветовал мне:

– Не лучше ли, базилевс, напасть на врага ночью, под покровом темноты? Тогда удастся скрыть малочисленность нашего войска. Перебежчики сообщали, что у Дария миллион воинов, собранных в разных областях и провинциях. Прибыла и скифская конница.

– Я не краду победу, – был мой ответ.

– Александр, не слишком ли ты преуменьшаешь опасность, угрожающую нашему войску?

– Дарий обвинял в прежних своих неудачах то горы, то теснины, а то моря, которые мешали ему одерживать победы. Он и в этот раз объявит виновницей своего поражения тёмную ночь и, сохранив основные силы, решится ещё на одну битву. С такими пространствами и с таким огромным войском он не скоро прекратит сопротивление. Но если я разгромлю его в открытом сражении при дневном свете, мужество покинет его навсегда и он потеряет всякую надежду на победу в этой великой войне.