Билет на вчерашний трамвай

Вот только в этот момент я поняла, что рядом — он. Славка. Тот самый, которого я знала семь лет назад. Интонация та же, заискивающая, оправдывающаяся… Поняла, и тут же голову подняла, и глазами с ним встретилась. И увидела его тем двадцатилетним загорелым мальчишкой с зелеными глазами и бровями, сросшимися на переносице.

— Зачем? — только и спросила.

— Не удержался. Захотел увидеть. Сорвался.

Глаза в глаза.

Не моргая.

Молчим.

Я не выдержала первой:

— Уходи. И больше…

— Понял. Я не позвоню. Обещаю.

Закрыла лицо руками и бросила:

— Не смотри. Просто уходи. Не оборачиваясь.

Рядом хрустнули суставы мощного тела. Слава поднялся с корточек и тихо сказал:

— А дочь у меня Ксенией зовут.

Звук удаляющихся шагов.

Я посидела еще минуту и с усилием поднялась.

В тот момент я остро поняла одну непреложную истину: никогда не входи в одну реку дважды.

До тебя не дураки на свете жили. И раз они это сказали — значит, в этом что-то есть.

У меня были воспоминания.

Теперь у меня нет ничего.

Не делайте собственных ошибок. Учитесь на чужих.

А еще лучше — на моих. Потому что у меня их как у дурака фантиков.

Судьба и за печкой найдет

— Все! Надоело! Хватит! Устала! — выкрикивала в запале Лелька. — Ненавижу!

Я молча распихивала по шкафам упаковки туалетной бумаги и бумажных полотенец, коробки с макаронами и крупой, железные банки с сахаром и целый пакет разноцветных презервативов. Распихивала небрежно, абсолютно точно зная, что через неделю все придется вытаскивать обратно и рассовывать по пакетам и сумкам, которые понурый Бумбастик, подгоняемый криками жены, уныло кряхтя, потащит в багажник своей машины.

К глобальным уходам Лельки от супруга я давно привыкла. Они случались примерно раз в два-три месяца. И всякий раз, с трудом разобрав и разместив все подружкино барахло у меня дома, мы с ней садились за стол, и я с удовольствием выслушивала, почему на этот раз она ушла от Толика навсегда.

Подруга вздохнула.

— Ксюх, ты не переживай, я ненадолго. Щас насчет машины договорюсь — к маме перееду. Так, щас, погоди… — Она залезла себе за шиворот и достала из висящей на шее сумочки мобильник. — Привет, Антон! Да нормально все. Ты как? Ага, поняла. Слушай, я у тебя пятьсот рублей занимала, помнишь? Говори, куда подойти, — отдам сразу. А то просохатим их сегодня с Ксюхой как нефиг делать. Куда? Какая «Пятерочка», у нас их тут две. Да там не «Пятерочка», там «Копейка»! Или «Авоська»? Вот навыдумывают названий-то… Где? А, гаражи… Знаю. Мы с Ксюхой подгребем. А ты с кем? О, передавай ему привет. Ну, жди, скоро будем.

Лелька захлопнула крышку телефона, маниакально протерла его салфеткой и аккуратно убрала в чехол.

— Собирайся, щас к Лысому пойдем.

Гаражи мы нашли быстро. И еще быстрее обнаружили среди них Антона Лысого и товарища Алексаняна, в народе — Алекса.

— По пивку? — тут же предложил нам Лысый.

— А почему бы и нет? — ответили мы и развалились на лавочке.

Погода была хороша. Середина сентября, бабье лето… Я протянула руку и взяла предложенную бутылку пива. Сделала глоток, посмотрела на дорогу.

— Это не к вам чешут на крейсерской скорости? — толкнула я локтем Алексаняна, кивая в сторону дороги, по которой быстрым шагом шел симпатичный парень.

— Где? А, это ж Генри. Не узнала, что ли?

Опять этот Генри! Да почему же все вокруг просто уверены, что я его знаю?

— Всем привет! — поздоровался со всеми Генри и протянул мне руку: — Генри. Рад познакомиться.

— Ксюша, — ответила я. — Это у тебя моя Скворцова периодически на раскладушке ночует?

— Да кто у меня только не ночует, детка.

«Детка!». Насмешил.

— Тебе лет-то сколько, Генри?

— Да уж побольше, чем тебе, малыш.

Ненавижу фамильярность. Глаза у меня заметно сузились.

— Ты на вопрос ответь, зая.

— Эй, вы чо, пацаны? — заволновался Алекс. — Попутали что-то? Генри, это ж Ксюха с девятки.

— Я сто лет там не живу, — внесла я ясность в вопрос, — и этого пассажира не знаю.

Лелька с Алексом переглянулись.

— Гонит, — сплюнул под ноги Алексанян.

— Ксюх, вы же вместе у меня бухали, еще когда я у Сашки хату снимала. Не помнишь? — Лелька всерьез задалась целью меня завести. И ей это удалось.

— Да вы что, глумитесь надо мной, что ли? Я вам в десятый раз говорю: я его не знаю! А ты чего молчишь?! — повернулась я к Генри.

— Я ее тоже впервые вижу, — ответил тот и еще раз пристально на меня посмотрел. — Но лицо у нее знакомое…

— Само собой, — подал голос Лысый. — Ты ж у Алекса из альбома Ксюхину фотку спер, еще по весне. За фигом только?

Я медленно повернула голову в сторону Генри.

— А, точно, было дело, спер, — признался он, еле заметно краснея. — А что такого? Ты мне понравилась. Ну, тогда, весной. На фотке. Тебе сколько тогда было?

Я побагровела:

— Козел. Это апрельское фото. Пять месяцев назад. Лель, пошли домой.

— Эй, ну вы куда? — заволновался Алекс. — Так сидим хорошо…

Я развернулась на каблуках и, ни с кем не попрощавшись, направилась к дому.