Билет в первый вагон

Элрой взял горбушку и стал задумчиво жевать, откусывая жесткую корку, запивая горячей водой. С чего начать он не знал.

– Вы, наверное, хотите спросить – зачем я живу, Элрой? – Апостол сделал глоток и спокойно откусил хлеба.

– У меня нет ни родных, ни близких. Я не был женат и не успел родить детей. После меня вряд ли, что останется, но почему-то все спрашивают – зачем я живу.

– Спросите и вы, иначе – вы так и не решитесь рассказать мне всего.

– Зачем вы живете? – Машинально спросил Элрой. – Апостол поправил очки. Хлебнул кипятка и вдруг вытащил из кармана плаща Элроя фото с размытым пятном и знаком чаши.

– Я мечтал увидеть конец света, и моя мечта сбывается, инспектор. – Апостол нахмурился, разглядывая фото. Оно, что-то ему напомнило. Он поставил кружку на стол и, не вынимая изо рта хлеб, стал искать, что-то на полках с книгами.

– Раньше бы искали иначе – Мелькнула у Элроя мысль. В два «клика». Мир перевернулся вверх тормашками и книги теперь стали ценнее любых других источников информации, если не единственными, но их осталось отчаянно мало.

Апостол плюхнул на клеенку толстый том энциклопедии о биологии и открыл нужную страницу. Долго протирал ее рукавом, пока фото не стало достаточно контрастным для того, чтобы на нем можно было, что-то различить.

– Я знаю, вы видели его, инспектор, но наш мозг устроен так, что он отбрасывает ненужное. Вытесняет в подсознание – так говорят. Я не знаю правильно ли так говорить, но как вы с вашим мозгом гончего пса сможете объяснить вот это?

На фото была изображена половина обычного листа тополя. Вероятно, сорванного с живого дерева, поскольку было зеленым. Оно было наполовину надорванным, и на фото был изображена только часть.

– Это съемка в ультрафиолете. – Апостол ждал реакции. Элрой вытер вспотевшее лицо ладонью.

– Я не понимаю – Вокруг половины листа был контур целого. Он светился тонкими искорками, словно нарисованный электричеством.

Апостол положил рядом фото, которое принесла Эльза.

– Вы не наблюдаете некоторого сходства, Элрой? А? – Апостол пожал плечами.

– К тому – же. Это изображение помечено знаком чистой чаши, а первые легенды о Спасителе как раз начали писать летописцы первой из империй.

– Хотя. Людям всегда было трудно и им, почему то всегда казалось, что за них кто-то будет заниматься их спасением.

Элрой молчал. Лист на фото был убит, но какой-то удивительный образ его оставался на фотографии живым.

– Я не понимаю, Апостол – Старик вздохнул.

– Никто не понимает. Можно только предположить.

Элрой отпил из кружки. Поставил ее на стол. Он решил больше не есть, у Апостола было немного способов добыть себе еду, и почти целая булка хлеба нисколько ему не помешает.

Апостол присел к столу. Достал из-за пазухи лупу и почти носом стал возить по фото.

– Часть хранит информацию о целом, или где-то есть информация о целом, а клетка только обозначает – где оно должно быть.

Элрой вздохнул.

– Бред. Апостол. Просто бред. Это началось позавчера. Эльза принесла это фото, и почти умирая от голода, сказала, что видела его и… – Элрой сделал паузу.

– Сказала, что у него сухое пальто.

– Сухое пальто под Дождем? – Элрой кивнул. Апостол пожал плечами. Биологи так и не смогли объяснить это явление. – Апостол кивнул на фото с надорванным листом тополя. – Взялись объяснять эзотерики. Могу попытаться объяснить я.

Апостол снял очки, протер их большим носовым платком, и снова надел на нос.

– Если вам это, разумеется, нужно.

– Хорошо. Попробуйте. – Элрой достал из кармана четки. – Это его подарок. Хотя. Может быть – это и не он. Эльза сказала, что у того был старый фотоаппарат на пластинках.

– А – улыбнулся Апостол. – Даже этим стало интересно.

– Кому – «Этим» – Опешил Элрой.

– У индийских эзотериков в эпосе не существует понятия «конец света» – Апостол улыбнулся грустно.

– Мы же хотим, чтобы все было как всегда. Хлеб в магазинах. Бензин на заправках. Дети в школах. И, вдруг, этого всего не стало.

– Пришли посмотреть. Я тоже хочу посмотреть. – Он закрыл книгу. Едва не упав, наткнувшись на табурет – положил ее обратно на полку.

– Это билет, Элрой. Билет в первый вагон, я полагаю.

– Что за билет? – Элрой чувствовал себя полным идиотом. Он говорил с Апостолом часто, но в этот раз разговор давался особенно тяжело.

Апостол присел к столу. Сгорбился.

– Я не думаю, что у меня будет такой же, хотя бы на откидном сиденьи, или «стоячее» место в тамбуре. Я слишком стар. Нужны молодые и красивые. Как минимум.

– Кстати, ваша подруга красива?

– Да, очень – Машинально ответил Элрой.

– Понимаете, инспектор. – Апостол налил себе уже остывшего кипятку.

– Всем хочется будущего. Не так ли? И всем думается, что оно будет лучше, чем сегодня, хотя мало, что меняется.

– Иногда в гробы даже кладут столовое серебро в надежде, что упокоенный будет трапезовать с господом.

– Святая наивность.

– Вы о загробном мире?

– Да, инспектор. Разумеется да. Но, в общем, совсем не о нем. Подходя к зеркалу, вы видите такой – же мир за стеклом, хотя его вроде бы нет. Но, вы его видите.