Билет в забвение

«Что случилось, инспектор? — спросил я.

«Нам следовало пойти другой дорогой».

«Откуда ты знаешь?»

«Я просто чувствую это», — сказал Колбек. «Давай вернемся и начнем сначала».

«А нам обязательно это делать?»

«Да, это так. Мы будем скакать весь день и всю ночь, если понадобится».

Лиминг потер ягодицы. «У меня такое чувство, что мы это уже делали, сэр.

Развернувшись, они пошли по дорожке, пока не достигли места, где две дорожки расходились. Вторая была похожа на серпантин. Тропинка петляла мимо зарослей кустарника и случайных выступов скал, из-за чего было трудно разглядеть, что находится впереди. Они подгоняли своих лошадей, пока не добрались до холма. Колбек остановился наверху, чтобы Лиминг снова догнал его. Сержанту было больно.

«Сколько еще осталось, сэр?»

— Я бы сказал, около мили. Вот и наша цель.

«Где? «спросил Лиминг, глядя вперед. Он увидел здание, стоявшее на собственной обширной территории. «Что это? — спросил я.

«Похоже на загородный отель».

«Это там они остановились? — спросил я.

«Есть только один способ выяснить это, Виктор».

Теперь, когда у них был пункт назначения, Лиминг почувствовал облегчение. Поездка больше не была такой болезненной или — на его взгляд — совершенно бессмысленной. Не обращая внимания на глухой удар седла о свое тело, он попытался думать о двух заложниках. Они находились в руках людей, которые, казалось, были полны решимости сохранить их. Их могут поджидать невообразимые ужасы.

Колбек ехал так быстро, что добрался до отеля на несколько минут раньше своего спутника. Ворвавшись в здание, он потребовал встречи с менеджером, после чего дал описание четырех человек, которых он преследовал.

«Да», — подтвердил менеджер. «Они действительно оставались здесь, но, боюсь, вы их упустили. Они уехали примерно час назад».

Поезд тронулся с обычным шумом и быстро набрал скорость. Сидя в купе со своими похитителями, Имоджин Бернхоуп и Рода Уиллс гадали, сколько еще продлятся их мучения.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Несмотря на удовольствие от примирения, Долли Ренсон постоянно испытывала угрызения совести. Теперь она поняла, что ее гнев на Джорджа Воана был несправедливым и недобрым. Было неправильно квалифицировать его исчезновение как отказ от нее и заявлять о ее притязаниях на нужды его двоюродного брата. Теперь, когда она поняла, что произошло на самом деле, она была почти на грани срыва. Имоджен Бернхоуп и ее горничная попали в кризис, который легко мог закончиться их смертью, но Долли поставила свои эгоистичные желания выше их. Она не могла перестать извиняться перед художницей.

«Мое поведение было непростительным, Джордж».

«Ты не знал всех фактов — как и я — когда уезжал отсюда».

«Мне следовало проявить больше понимания».

«Это было бы не лишним».

«Я должен был довериться тебе».

«Это, безусловно, правда, мой ангел», — сказал он, протягивая руку, чтобы обнять ее. «Ты должна была помнить клятвы, которые мы дали друг другу. Я бы никогда не подумал уйти от такого очаровательного создания, как Долли Ренсон.»

«Это я собиралась уходить», — застенчиво сказала она. «Я могла бы ударить себя за такую нелепую истерику».

«Мне нравятся твои истерики. Они придают румянец твоим щекам».

Долли хихикнула. «У тебя есть гораздо более приятный способ сделать это, Джордж!

Они были в студии, и из-за пасмурного неба освещение было слишком слабым, чтобы он мог нормально работать. Он экспериментировал со свечами и масляной лампой, но они отбрасывали лишь прерывистый свет на его модель. На самом деле они подсказали ему идею другого портрета Долли, окруженного мерцающим пламенем и танцующими тенями, но это был проект будущего. Сейчас приоритетом было завершить существующую работу, а для этого ему нужен был хороший свет.

«Мне нужно купить еще красок», — сказал он, рассматривая свой запас. «Ты хочешь пойти со мной или позволишь мне пойти одному?»

«Я тебе не сторож, Джордж».

«Ты пытался быть таким, когда я в последний раз покидал этот дом».

«Это было очень по-детски с моей стороны. Теперь я вырос».

— Я ненадолго, Долли. Если повезет, к тому времени, как я вернусь, освещение, возможно, улучшится. Он не смог удержаться от усмешки. «Ты все еще будешь здесь?

«Я не сдвинусь ни на дюйм».

«Спасибо тебе, моя голубка. Потерять тебя было бы все равно что потерять конечность».

«Тогда ты поймешь, что я чувствую», — сказала она, подходя к мольберту и откидывая покрывавшую его ткань. «Дай мне левую руку, Джордж Воэн».

«Я сделаю больше, чем это», — пообещал он. «Ты можешь обнимать себя одной рукой и двумя моими, чтобы я обнимал тебя всю ночь. Тебя это удовлетворит?»

«Вы знаете, что так и будет — а теперь уходите, добрый сэр».