Бимен

Я был смятен и сконфужен. Не было эйфории, как ожидалось. Скажу более, было какое-то разочарование. Словно ожидал волшебника, а пришел низкосортный фокусник. Все шло вразрез. Чувство, когда стрелял из игрушечного пистолета, не было и близко похоже на то, что я испытал только что. Там было спокойствие, и выстрел, несущий смерть, здесь нервозность, и опасность. Может это из-за осечек, начал оправдывать случившееся я, но понял, что они тут не причем. Дело было в другом. Но вот в чем? Снова эти дурацкие вопросы. Я подошел к доске, в которую вошла пуля. На поверхности только маленькая ямочка. Я присмотрелся. Неужели, пуля стукнулась, и отскочила? Нет! Не может быть! Я поднял доску, и перевернул ее. С обратной стороны торчали щепки в разные стороны, будто кто-то отламывал по одному волокну, и поднимал, пытаясь создать прическу, или свить гнездо. Дыхание перехватило. Пуля пробила доску, вырвав обратную сторону, и превратив ее в щепки. От этого вида я улыбнулся, понимая, что силы даже такого, одноразового пистолета хватит, чтобы отправить на тот свет любого, кто встанет у меня на пути. Я могу из простой детской игрушки сделать смертельно опасное оружие. И много времени это не займет.

Следующим утром, все еще находясь под впечатлением от вчерашних испытаний, я проходил около забора, за которым жил Дик. Не подумайте, он никуда не пропадал. Он все так же, каждое утро, здоровался со мной, вызывая микроинфаркт. За это я ненавидел его все сильней и сильней. Тем утром я подумал о пистолете, вывороченной выстрелом доске, и собаке. Собаке, подло лающей по утрам из-под забора. Я подумал о том, что тоже смог бы подшутить над ней. По-своему, конечно. Но нести такой пистолет по улице будет не только глупо. Это будет вызывающе. Словно я маньяк какой-то, или свихнувшийся гангстер. Мысли потекли в другом направлении. Оружие, но не оружие. Пистолет, выглядевший как не пистолет. Как нечто, совершенно не похожее на оружие. В этот раз перерыва между проектами не было. Только что я закончил один, пусть он и исчерпал себя при испытаниях, и мгновенно переключился на другой. Я понимал, что мне нужно вначале разработать устройство, а уже потом внедрить его в какую-то оболочку.

Месяца два карандаш и тетрадный листочек, сложенный вчетверо, не покидали моих рук. Я чертил и рисовал, чертил и рисовал. Листки заполнялись, и их сменяли другие, вырванные из тетради. Я снова чертил и рисовал. Но в своих изысканиях не приблизился, ни на сантиметр к намеченной цели. Мне нравилось фантазировать, представляя, как новое устройство будет работать. К сожалению, фантазии пока так и оставались фантазиями. Дальше рисунков я не продвинулся. Это был тупик.

Постепенно конструкторское увлечение отошло в сторону. Я рисовал все меньше, все больше и больше засматриваясь на девчонок. Осознание, что интересы поменялись, пришло только тогда, когда я понял, что Дик исчез. Не было, ставшего регулярным, утреннего приветствия. Из-под ворот не выглядывал черный нос. А я не вздрагивал, проходя мимо. Памятью о нем осталась доска, пробитая пулей, да пачка чертежей.

Вместе с утратой врага, я потерял интерес к оружию. Дик не бодрил меня по утрам, я не злился на него за это. К чему мне тогда оружие? Для чего? Если цели нет. Путешествие длинной в три года закончилось. Я осмотрелся вокруг, и заметил людей, которых не видел раньше. Оказывается безумное увлечение ограничивало меня. Не давало свободно жить, и дышать полной грудью. Теперь я мог общаться с ровесниками, любоваться девчонками, читать, смотреть телевизор. Мания, преследовавшая меня, осталась в прошлом. Я освободился.

Бартеломью подошел к лавочке, и тяжело опустился на нее. Бимен немного постоял, понимая, что старик ждет от него хоть какой-нибудь реакции. Но на ум ничего, кроме «офигеть» не приходило. Он развел руки в стороны, показывая жестом, что сказать-то нечего, и присел рядом.

17. Нетт

Энни была жутко раздосадована. Эта старая калоша, которая утверждала, что является сестрой Фастрича совсем разрушила ее планы. Старик можно сказать «уже сидел на крючке», но появилась она, и все испортила. После ее визита Кил вообще забыл, что вокруг него что-то происходит. Казанова.

«На всякий случай, мы его со счетов списывать не будем, — решила она. — Будем навещать. Вдруг, любовное увлечение скоро пройдет. И если это случиться, то оказаться рядом, и помочь старику обрести покой, моя главная задача. Пусть это будет даже вечный покой». — От этих мыслей медсестра, которая катила кресло по коридору, едва заметно улыбнулась.