Биография Бога. Все, что человечество успело узнать

Однако без самодисциплины «религия сердца» легко вырождается в сентиментальность и истеричность. Как мы уже видели, Экхарт, автор «Облака неведения», и Дионисий Картезианец предупреждали против аффектации. Возникшее во времена Просвещения противопоставление ума и сердца было чревато тем, что люди не могли дать трезвую оценку чувствам, которые становились неуправляемыми. Это стало очевидно во время «Великого пробуждения», которое началось в американской колонии Коннектикут в 1734 году. Неожиданная смерть двух молодых людей в общине Нортгемптона повлекла за собой вспышку неистовой религиозности в городе. Подобно эпидемии, она распространилась на Массачусетс и Лонг-Айленд: в течение полугода триста человек «родились свыше». При этом их состояние колебалось от экстатического взлета до глубокой депрессии и ощущения собственной вины. Когда «пробуждение» исчерпало себя, один человек наложил на себя руки. Бедняга был убежден, что утрата радости означает его предопределенность на вечные муки. В древности существовали специальные ритуалы, вроде элевсинских мистерий, предназначенные аккуратно провести людей через эмоциональные крайности. Однако в Нортгемптоне новый американский культ свободы означал отсутствие такого руководства: все было пущено по воле волн.

Просвещение – вещь противоречивая. [751] С одной стороны, философы призывали: мыслите самостоятельно! С другой стороны, думать разрешалось только на основе научного метода. Интуитивные способы познания стали считаться сомнительными (что впоследствии возымело негативные последствия для религии). Или, с одной стороны, революционные умы во Франции и Америке горячо и страстно проповедовали необузданную свободу. С другой стороны, их представления о мироздании отличались глубоким детерминизмом: движение и строение каждой части вселенной полностью обусловлено взаимодействием частиц и железным законом природы.

Науку, как и религию, можно было использовать в политических целях. В Англии ньютоновской космологией обосновывали социальную систему подчинения «низших» классов высшим, а во Франции Людовик XIV мыслился как «король-солнце», вокруг которого вращаются по своим орбитам придворные. В этой политической концепции и ньютоновской науке огромную роль играло представление о пассивности материи, активируемой и контролируемой высшей силой.

Люди, не соглашавшиеся с этой ортодоксией, воспринимались как радикалы и часто находились в немилости у истеблишмента. [752] Джон Толанд, во многом, подобно Спинозе, отождествлял Бога с природой.

Соответственно, материю он считал не инертной, а жизненной и динамичной. Умер Толанд в полной нищете. Локк не исключал, что некоторые материальные субстанции способны «думать» и рассуждать. У него и впрямь было бурное прошлое: из-за своего участия в волнениях, предшествовавших Славной революции 1688 года, ему пришлось бежать в Голландию, где он прожил лет шесть под именем «ван дер Линден». Пресвитерианский пастор и химик Джозеф Пристли (1733—1804), всю жизнь остававшийся аутсайдером, – учился не в Оксфорде, а в Дэвентри и служил в провинции, – доказывал, что инерция материи не является необходимой для ньютоновской теории. Когда он высказался в поддержку Великой французской революции, бирмингемская толпа сожгла его дом. Ему самому удалось бежать в Америку.

Другие оспаривали представление, согласно которому есть лишь один метод постижения истины. Джамбаттиста Вико (1668—1744), профессор риторики из Неапольского университета, считал, что исторический метод ничуть не хуже естественнонаучного, хотя и основывается на ином интеллектуальном фундаменте. [753] Изучение риторики показывает, что понять, к кому обращается философ и каков контекст его дискурса, не менее важно, чем усвоить содержание этого дискурса. Математика необходима для новой науки и претендует на четкие и ясные результаты, применимые ко всем дисциплинам, однако что она такое? По мнению Вико, – по большому счету игра, выдуманная людьми. Если применить математический метод к явлениям, не связанным с человеческим интеллектом, – скажем, к космологии – все уже не будет столь гладко сходиться. Поскольку природа функционирует независимо от нас, мы не можем понять ее столь же хорошо, сколь предметы собственного изобретения. Однако такое познание истории возможно, поскольку цивилизация – человеческий артефакт. Зачем же философы тратят все силы на «изучение мира природного, ведомого лишь Богу, который создал его»? [754]

Изучение истории опирается на то, что Паскаль называл «сердцем». Вико отмечал, что историку необходимо использовать не логическую

...

Просвещение – вещь противоречивая. С одной стороны, философы призывали: мыслите самостоятельно! С другой стороны, думать разрешалось только на основе научного метода.