Биография Бога. Все, что человечество успело узнать

Ансельм использует глагол credere в его первоначальном смысле: это акт «сердца», средоточия человеческого существа, а не акт сугубо рациональный. Как и у Августина, он неотделим от любви. К сожалению, в переводах укоренилась передача credo ut intelligam как «верую, чтобы понимать». Однако это создает ложное впечатление, что прежде чем появятся доверие и верность, необходимо слепо принять набор непостижимых доктрин. Ансельм же проводит здесь другую мысль: без определенных практических действий религиозная истина останется непонятной. С некоторой долей погрешности можно даже так перевести: «Я действую, чтобы понимать». Ансельм пытался стряхнуть с себя летаргию во время молитвы и мобилизовать все свои способности. Он был уверен, что если «не решится» на это, то «не уразумеет». Чтобы возбудить интерес читателя, он предлагает ему вникнуть в доказательство бытия Божьего. (Впоследствии философы назвали это доказательство «онтологическим».)

Во второй главе «Прослогиона» он молит Бога: «Господи, дающий вере разумение, дай мне, сколько сам знаешь, чтобы я понял, что Ты есть, как мы веруем, и то есть, во что мы веруем». [459] Дионисий был бы не в восторге от этой молитвы: о Боге нельзя сказать, что он «есть» в сколько-нибудь понятном для людей смысле слова. Однако Ансельм пытался выразить сходные идеи на языке новомодной метафизической терминологии, понятной для читателя его времени. По его словам, Бог «есть нечто, совершеннее чего нельзя ничего себе представить ( aliquid quo nihil maius cogitari possit )». [460] Он предлагает читателям представить самое лучшее, на что они способны, – а затем говорит, что Бог еще более велик и совершенен. Бог больше всего, что может вообразить человеческий мозг. Как для платоника, для Ансельма было естественно думать, что сама природа ( онтос ) Бога содержит в себе необходимость бытия Божьего. Он говорит Богу: «Ты так подлинно существуешь, Господи Боже мой, что нельзя и представить себе, будто Тебя нет». [461] Поскольку мысль есть нечто, происходящее с мыслящим, идея в уме есть близкая встреча с Познаваемым; в интеллектуальном мире, где все еще господствовал платонизм, этот аргумент был полностью приемлемым. В существовании Бога Ансельм не сомневался, да и скептиков убеждать не собирался. Единственным «атеистом», которого он мог представить, был глупец, о котором говорят Псалмы («сказал безумец в сердце своем: «нет Бога»). [462] Ансельм считал идею Бога врожденной: она есть даже у атеиста, иначе он не смог бы ее отрицать. Хотя мы живем в очень несовершенном мире, у нас есть понятие об абсолютном совершенстве и полноте. Однако нечто, существующее лишь в уме, будет противоречием в терминах, поскольку существовать в действительности ( in re ) есть нечто более великое, чем существовать лишь в виде умственной концепции.

...

Если то, больше ( maius ) чего нельзя ничего себе представить, существует только в уме, тогда то, больше чего нельзя себе представить, есть то, больше чего можно представить себе. Но этого, конечно, не может быть. [463]

Ансельм заключает: «Без сомнения, нечто, больше чего нельзя себе представить, существует и в уме, и в действительности». [464] Для современного человека это звучит странно: если мы думаем, что у нас есть сто фунтов, это не означает, что деньги материализуются у нас в кармане. [465] Однако Ансельм не пытается здесь дать научное или логическое «доказательство». Он лишь подстегивает свой ум, выводит его из духовной спячки, напоминает ему об имманентной божественной реальности. С этим «доказательством» сопряжена апофатическая идея, что любое человеческое представление о Боге далеко от действительности.

...

Ансельм Кентерберийский предлагает читателям представить самое лучшее, на что они способны, – а затем говорит, что Бог еще более велик и совершенен.