Биография души

Главное в поэзии Сбитнева – состояние души, поиск истины, сомнения… А за этим виден и человек, будь то сам поэт, древний богатырь-оратай, солдат-современник или «матери, принесшие победу». К женщине у него особый пиетет, тепло поклоняется ей, воспевает тружениц наших: («Ходят лугом русские мадонны, //сушат травы, дух стоит медовый»), любуется бабами, везущими в столицу продавать грибы – с запахом леса и осиновых листьев, «с тяжёлыми руками, с обличием святых». Многие его стихи – как гимн Женщине, любовь к которой – «предначертанье свыше, //Благая весть, //которую даровано услышать». Ей, женщине, – самое нежное слово:

Из Света и Добра

Ей суждено родиться,

Из утренней росы,

Из тёплого тумана,

Из бархатной косы

На бреге океана…

* * *

К твоим я падаю ногам,

Прости, родная,

К тем чистым, радостным снегам

Я припадаю.

Матери:

Знаю я, случись со мной такое,

Что и сердцу не стучать в груди,

Тёплой материнскою рукою

Подтолкнёшь его, шепнёшь ему: «Иди!»…

Но иные ноты берёт поэт, когда говорит о бедах, которые преследуют нас:

Метёт в Руси невиданная вьюга

Со всех сторон…

Опять в стране раздор

Подъемлет род на род,

И снова на костёр

Восходит мой народ…

Остановись! Молю!..

К нам, ныне живущим, обращены его слова-упрёки:

Не Божий посланец, но Господа отступник

Вершит твоей судьбой, твой русский дух круша.

Ужель не отличишь слова от словоблудья?

Сердечный крик души от шепотка льстеца?

Поэзия и проза Юрия Сбитнева – неразделимы, в его повестях и романах – всюду отзвуки стиха. Вот как рисует он в книге «Родная земля и в горсти мила» работу старушки-вязальщицы Аграфены Ильиничны: «Кружева пели. Пели причудливые птицы в сказочном оперении – скворцы, соловьи, иволги, зяблик пел, травы, цветы…Пели руки кружевницы». Описание белых ночей в северных повествованиях и путешествия на шитике по бурной, с шиверами, Авлакан-реке к далёкому селению Нега – это стихотворения в прозе, иначе не назовёшь.

А вот из романа-дилогии «Великий князь»: «И пошли они, стар и млад, оба-два пилигрима, ничем не разнящиеся из тысяч постоянно бредущих по дорогам Руси вестников и сказителей, певцов и побирушек, искателей правды и бегущих от лжи, радетелей и бездельников, но одинаково жаждущих пути, свободы и воли».

Вспоминаются строки из его пронзительного стихотворения «Ведуны»:

Они идут в пыли дорожной

Под тенью уличных ракит,

Их шагом бредит подорожник,

Их голосом поёт родник…

Знать, оттого так чисто слово

Моей земли, моей родни,

Что властно, преданно, сурово

Несли его в сердцах они.

И там, и здесь – чистая, высокая поэзия.

Юрий Сбитнев одарён каким-то необыкновенным поэтическим слухом. Есть среди нас экстрасенсы, есть ясновидящие, а он – «яснослышащий». Это от Неба! Благодаря этому дару, думается мне, и сумел он раскрыть неясные, «тёмные» места в «Слове о полку Игореве», исследованием которого занимается всю свою жизнь. Читая внимательно древний текст, тонко улавливает, где появляется не свойственный гениальной поэме ритм – тут и ищи «разрыв»! Где-то разъединяет слова, где-то, напротив, сливает – появляются новые фразы, новые слова, иные сразу понятны, иные надо разгадывать. И тут включается его поразительная память на слова, приходит на помощь собственное уникальнейшее собрание слов, дошедших до нас из древности, – плод его многолетнего труда. Даже имя Автора раскрыл, коим оказалась выдающаяся женщина ХII века, высокообразованная, одарённая редким литературным талантом летописица княгиня Болеслава – дочь великого князя киевского Святослава. Она близкая родственница князя Игоря и его жены Ефросиньи Ярославны, потому поэма и наполнена любовью – сестринской к Игорю и дочерней к Святославу. Смолоду слышал Юрий Николаевич женский голос в поэме и шаг за шагом шёл к вековой (двухвековой!) разгадке. Очень убедительно рассказывает он об этом в своей книге «Тайны родного слова», скрупулёзно поясняя, как в течение десятилетий шло, вершилось исследование.

Таков наш «прозаик, пишущий стихи».

Алексей Широков

Родная речь

Мне вручена родная речь

Не ради словоблудья,

Она мне хлеб и ратный меч,

Она – дорога к людям.

Всё потеряю,

Мир сгорит

В моём потухшем взоре,

Но если сердце говорит,

Так горе мне – не горе.

Доколе речь моя жива,

Дотоле буду вечен…

Не славу нянчу,

но слова

Родной, любимой речи.

***