Биография отца Бешеного

— Не-е, — гордо протянул тот. — Две бутылки япошкам отдал, а они принесли деньги, ну я и купил…

Не дослушав до конца, я бросился к своему лучшему другу Сереге.

— Сереж, а Сереж, — прокричал я с порога их комнаты. — У вас пустые бутылки есть?

— Какие бутылки? — не понял он, занятый раскрашиванием картинок.

— Ну как ты не понимаешь? — взмолился я, жестикулируя. — Бутылки…

— Счас посмотрю… — Он бросился к кухонному столу, но остановился и как-то странно взглянул на меня. — А чего это ты такой?

— Какой?

— Не знаю…

Тут-то я ему и вывалил то, что узнал от Смардина. Мой рассказ его настолько воодушевил, что Сережа перерыл буквально каждый сантиметр их небольшого жилища, но так-таки отыскал, но лишь одну посудину.

— Идем к нам, — решительно взмахнул я рукой.

— А у вас есть? — спросил приятель.

— Есть, только из нее вылить нужно…

— Что вылить-то?

— Не знаю, — беспечно пожал я плечами и уверенно добавил. — Но пахнет противно.

— Раз противно, тогда ладно, — согласился Серега, и мы бросились в нашу комнату.

Я вытащил из тумбочки бутылку, половину емкости которой занимала какая-то светлая жидкость, откупорил пробку и сунул Сергею под нос:

— Понюхай!

— Так это же водка: я раз нюхал в отцовском стакане… действительно противно пахнет, — поморщился Серега, но неуверенно спросил. — А вдруг дяде Ване она нужна?

— Зачем? Наверное, она уже прокисла, раз так воняет, пошли к япошкам…

Через полчаса мы с удовольствием наворачивали такое вкусное мороженое, не особо огорчаясь, что оно было одно на двоих. Вечером меня, конечно, ждала расплата. Можете себе представить гнев моих родителей, когда они обнаружили пропажу столь драгоценного продукта.

Мы уселись ужинать, и отец сказал:

— Неси-ка, мать, по маленькой: есть что отпраздновать — или забыла?

— Шутишь, что ли, Ванечка? Как я могла забыть годовщину нашей свадьбы? Но разве ты не допил бутылку, что стояла в тумбочке?

— Нет, — наморщил лоб Иван.

— Ничего не понимаю, — задумчиво проговорила мама и взглянула на меня.

— Сынок, ты не трогал бутылку в тумбочке?

— С водкой, что ли? — беспечно спросил я.

— Ну да, с водкой, — встревоженно кивнула она, опасаясь, что мой ответ ее вряд ли порадует.

— Она прокисла, и я ее вылил! — Я еще не чувствовал нависшей над собой грозы.

— Что?! — одновременно воскликнули они.

А когда они услышали от меня правду о том, что «водка прокисла: она так воняла, и я ее вылил, а бутылку сдал на мороженое», то мама с большим азартом принялась обрабатывать мою задницу ремнем, приговаривая, что водка прокиснуть не может, а я испортил им с отцом сегодняшний праздник, поскольку его нечем отметить.

Выждав некоторое время, словно предоставляя возможность матери отвести душу, а мне получше запомнить урок, отчим положил конец ее усердию.

— Хватит, мать! — остановил он ее. — Что сделано, то сделано. — Потом повернулся ко мне. — Мороженое-то хоть вкусное было? — с добродушной усмешкой спросил он.

— Вкус… вкус… вкусное, — ответил я, всхлипывая не столько от боли, сколько от обиды, что получил порку за какую-то «протухшую водку».

Впрочем, из этой истории я извлек много полезной информации, которая пригодилась мне впоследствии: водка плохо пахнет, но она необходима и полезна для празднования каких-либо важных событий. Закреплению полученной информации способствовала одна привычка отца, которая сохранялась у него всю его жизнь. Выпив стакан водки, он обязательно довольно крякал, затем говорил:

— Ух, хороша, стерва! Будут деньги, обязательно куплю!..

Не могу не вспомнить отца за рулем, причем он превосходно водил машины или трактора любых марок. Расскажу только один случай. В школу я еще не ходил, то есть мне было лет шесть с хвостиком.

Отец тогда работал на «МАЗе» и однажды поддался на мои уговоры взять меня с собой на работу. Как и отцу, мама завернула и мне мой собственный «тормозок». Так водители называли еду, которую брали с собой.

Кабина «МАЗа» была такой просторной, что я играл в ней в любые игры, что приходили мне в голову. Поездки были дальними, но мне никогда не было скучно. Последний груз мы отвозили километров за сто от нашего дома. Хозяева груза, ждавшие его как манну небесную, так обрадовались, что немедленно усадили нас за стол. Свои «тормозки» мы съели несколько часов назад и успели проголодаться. Я с удовольствием налег на курицу, а отца прежде всего угостили водочкой. Он выпил один стакан, потом другой, не забывая обильно закусывать. Я был спокоен до того, пока отец не потянулся к третьему стакану водки.

— Папа, нам же еще домой ехать… — заканючил я, дергая его за рукав.

— Все нормально, сынок! — заверил он. — Ты что, отца своего не знаешь? Доедем как по маслу…

Короче говоря, он так наклюкался, что с огромным трудом забрался в кабину, когда уже совсем стемнело. На этот раз мне было не до игр, и я со страхом поглядывал то на дорогу, то на отца, теребя его, когда мне казалось, что он спит за баранкой: отец бурчал в ответ что-то невнятное и продолжал вести машину.

И знаете, что я до сих пор помню с безмерным удивлением?