Биография отца Бешеного

Через тридцать с лишним лет мы встретились с Николаем Николаевичем Рыкуниным: я пригласил его на премьеру своего художественного фильма «Тридцатого уничтожить!». Несмотря на приближавшееся восьмидесятилетие, он был таким же подтянутым, обаятельным, уважительно-ласковым, каким я помнил его. Он искренне радовался моим успехам и сказал, что всегда верил, что я найду свое место в искусстве. Я с благодарностью принял приглашение на празднование его восьмидесятилетнего юбилея в Театре эстрады и даже выступил с приветственной речью.

На этом вечере Николай Николаевич познакомил меня с очень многими известными артистами, среди которых были Наталья Дурова, хозяйка «Уголка Дурова», и Борис Брунов, с которым мы обменялись календариками с нашими фотографиями, и многие другие.

Фото Брунова я укрепил на раме окна, у которого стоит письменный стол, и несколько месяцев он доброжелательно наблюдал, как я работаю. Но однажды календарик упал. Почему-то мне стало не по себе: я до него не дотрагивался, не было и сквозняка. Я попытался прикрепить его на прежнее место, что удалось не без усилий. В этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Николай Николаевич Рыкунин.

— Ты знаешь, Витюша, только что скончался Борис Брунов, — сказал он печальным голосом.

— Поразительно! — сказал я. — Перед вашим звонком упало фото Бориса Брунова, и я подумал: это не к добру… — Я был искренне огорчен, хотя знал этого талантливого человека не так хорошо, как хотелось.

— Да, Витюша, есть множество вещей, которые человек еще долгое время не сможет объяснить…

— Вы держитесь, Николай Николаевич, не раскисайте!

— Постараюсь. — Он усмехнулся и грустно добавил: — Хотя что от меня зависит?

Я прекрасно понял, что имел в виду мой бывший художественный руководитель. Хотя почему «бывший»? Николай Рыкунин навсегда останется моим художественным руководителем. Человеком с самой большой буквы. Но чем я мог его успокоить? Умер его близкий приятель, на несколько лет моложе его. Ничем…

Огромного здоровья вам, дорогой мой Учитель!..

Однажды на университетской доске объявлений я прочел, что киностудия «Мосфильм» приглашает всех желающих принять участие в массовых сценах фильма. Оплата — три рубля, позвонить по такому-то номеру.

Сняться в кино?! Уверен, почти каждый хотя бы раз тайно в юности мечтал сняться в кино, а обо мне и говорить нечего. А тут еще и заплатить обещают: по три рубля за съемочный день. Не думая, я едва не бегом поспешил к телефону, потом к проходной «Мосфильма», где мне выписали пропуск и провели в зал, где собрались участники массовки. Там отобрали наши паспорта и выдали одежду, скорее похожую на тряпье. Натянув на себя эту рвань, мы являли собой довольно убогое зрелище.

Потом к нам вышла молоденькая девушка, оказавшаяся ассистентом режиссера. Она-то и сообщила нам, что мы примем участие в съемках фильма о докторе Айболите. Ответив на малозначительные вопросы, ассистентка удалилась, и мы снова погрузились в ожидание. Прошло около часа, после чего бригадир массовки вновь выстроил нас в шеренгу. Через несколько минут к нам приблизилась группа из четырех человек, среди них и знакомая нам ассистентка.

Впереди шел мужчина очень маленького роста с большой залысиной на голове. Он следовал вдоль шеренги, оглядывая каждого быстро, но внимательно. Проходя мимо меня, он остановился и задержал на мне взгляд.

— Этого не гримировать! — приказал он и пошел дальше.

Поняв по-своему, я пожал плечами и направился в сторону стоящего поодаль нашего бригадира.

— Погодите, молодой человек! — окликнула меня ассистентка. — Куда вы?

— Как куда? Переодеваться…

— Почему переодеваться? — растерялась та.

— Вы же сами слышали, что сказал этот мужчина: меня гримировать не нужно! Значит, я отсеян! — спокойно ответил я, а у самого внутри клокотало от такой несправедливости.

— Да вы ничего не поняли! — Девушка рассмеялась. — Ролан Анатольевич отобрал вас в группу актеров окружения! Вы уже не просто массовка, может, и эпизод достанется!

— А режиссер фильма согласится? — с сомнением спросил я.

— Так Ролан Анатольевич и есть режиссер фильма! — сказала она и с пафосом добавила: — Это же САМ Быков!

— Быков? — чуть растерялся я. — А я и вижу — такое знакомое лицо! Но он же актер!

— И актер, и режиссер!

— О чем спор, друзья? — доброжелательно спросил подошедший Быков.

Когда ассистентка ему рассказала, он заразительно рассмеялся:

— Обиделись, что отказал в гриме? Верочка, скажи гримерам, чтобы сделали ему шрам на щеке! Согласны, молодой человек? — повернулся он ко мне.

— Конечно, Ролан Анатольевич! — Я был так рад и горд собой, что готов был броситься к нему на шею.

Съемки мне понравились, и я даже получил слова. «Держи доктора!» — орал я, преследуя Ефремова в банде, возглавляемой Быковым.

К моему огромному сожалению, этот эпизод выпал при монтаже, и среди разбойников меня можно разглядеть с очень большим трудом. Я пережил ужасный стыд, растрепав всем знакомым о своем триумфе на съемках, и, собрав несколько человек, повел их на фильм, а себя не обнаружил.