Биография Воланда

В европейской средневековой мистике этот пришедший из еврейских преданий козел уже обретал черты некой черной сущности и иерархическое звание — демон второго порядка, главный знаменосец адского войска. Конечно, на знамени Азазелло может быть только символ одного образца — и пояснение этому давал французский оккультист и таролог Элифас Леви: «Пентаграмма с двумя восходящими концами представляет сатану в виде козла на шабаше…» То есть это тот самый Бафомет, о котором мы уже говорили в связи с тамплиерами, а знаменосность Азазелло подтверждается собственным козлиным автопортретом, начертанным на его же стяге?

Описание подвигов Азазелло дает английский поэт Мильтон в «Потерянном рае»:

И труб воинственных он [Сатана] повелел
Поднять свою могучую хоругвь.
Азазиил[153]

— гигантский Херувим —Отстаивает право развернуть
Ее; и вот, плеща во весь размах,
Великолепный княжеский штандарт
На огненно-блистающем копье
Вознесся, просияв как метеор,
Несомый бурей; золотом шитья
И перлами слепительно на нем
Сверкали серафимские гербы…

Но вот что, конечно, было очевидно Булгакову, который явно имел в виду необычный контекст демона Азазелло: дело в том, что на утвержденном 4 октября 1918 года Президиумом ВЦИК РСФСР эскизе ордена «Красное Знамя», с небольшими исправлениями, сделанными художником Владимиром Денисовым по замечаниям членов наградной комиссии, была перевернутая красная звезда.

Эта тема, видимо, была той мерой за меру, которой автор, хоть и скрытно, отвечал гонителям своих «Дней Турбиных» и романа «Белая гвардия», вводя в повествование знаменосца Сатаны, конечно же, с кровавым флагом. В Москве, где в 1929 году были приняты хождения с факелами против крестного хода, этот контекст являлся понятным и был бы с точки зрения советской власти, раскрой она шараду, вызывающим. Но мы ведь помним, что даже в позднесоветском времени Булгаков продолжал считаться писателем антисоветским. Таков был автор, открыто подписывавший свои статьи в газете «Гудок» псевдонимом Г. П. Ухов.

3

Гелла, выступающая в романе в вампирической роли, тоже является одной из авторских меток, не менее сложной и яркой, чем Азазелло.

В греческих мифах, излагаемых Псевдо-Аполлодором, это дочь Афаманта и богини облаков Нефелы. Мачеха Геллы и Фрикса Ино прониклась ненавистью к детям Нефелы. Она решила их умертвить. Для этого она вызвала в стране засуху и, ссылаясь на мнение оракула, предложила принести в жертву Геллу и Фрикса.

Но Нефела окутала детей тучей и, усадив на златорунного барана, отправила их в Колхиду.

«Быстро несся овен. Далеко внизу расстилались поля и леса, и серебром извивались между ними реки. Выше гор несется овен. Вот и море. Несется над морем овен. Испугалась Гелла, от страха не может она держаться на овне. Упала в море Гелла, и поглотили ее вечношумящие морские волны. Не мог спасти Фрикс сестру. Погибла она. С той поры море, где погибла Гелла, стало называться Геллеспонтом (море Геллы; современный Дарданельский пролив)»[154].

Геллами называли и демонических утопленниц с острова Лесбос, которые губили пловцов. Это отражается и в образе булгаковской Геллы:

«Финдиректор отчаянно оглянулся, отступая к окну, ведущему в сад, и в этом окне, заливаемом луною, увидел прильнувшее к стеклу лицо голой девицы и ее голую руку, просунувшуюся в форточку и старающуюся открыть нижнюю задвижку… Варенуха… шипел и чмокал, подмигивая девице в окне. Та заспешила, всунула рыжую голову в форточку, вытянула сколько могла руку, ногтями начала царапать нижний шпингалет и потрясать раму. Рука ее стала удлиняться, как резиновая, и покрылась трупной зеленью. Наконец зеленые пальцы мертвой обхватили головку шпингалета, повернули ее, и рама стала открываться…»