Биография Воланда

В прокурорском заключении есть много своеобразных пунктов, которые соответствуют духу времени и антуражу романа Булгакова. Вот что предъявлял на суд помощник начальника 1-го отделения СО ОГПУ Э. Р. Кирре: «Организация ставила перед собой целью борьбу с соввластью как властью Иалдабаофа (одним из воплощений Сатаны) и установлением анархического строя. Ставились задачи противодействия и вредительства соввласти на колхозном фронте, среди совучреждений и предприятий. Пропагандировался мистический анархизм с кафедры и по кружкам, в которых вырабатывались массовые руководители, главным образом из среды интеллигенции. В кружках пропаганда велась в виде легенд, рассказываемых только устно посвященным рыцарям»[158].

Аресты членов Ордена начались массово в ночь с 11 на 12 сентября 1930 года. И уже 13 января 1931 года был вынесен приговор Коллегией ОГПУ, в составе которой был и Глеб Бокий, но «в присутствии прокурора Р. П. Катаняна».

Советская власть в лице своих прокуроров и органов ОГПУ-НКВД продолжила бороться с различными тайными обществами, имевшимися в СССР, которых она воспринимала не только как заговорщиков, но и как конкурентов ВКП(б).

Это не мешало Глебу Бокию присутствовать на осуждениях членов этих законспирированных сообществ и параллельно заниматься организациями тайных мистических съездов Москве и разного рода оккультных исследований. Аватара Воланда вела свою, понятную только ей игру.

Глава 12. Демонический сводник

1

Личность жертвы Воланда, появившейся в главе «Великий бал Сатаны», важна. Речь идет о бароне Майгеле.

«Он родом из Киева, в Москве говорили, что он известный доносчик. Барон Штейгер — прообраз барона Майгеля»[159], — поясняла слависту из Сорбонны Васильеву Елена Сергеевна Булгакова в Париже 29 мая 1969 года. Разговор, конечно же, шел о прототипе — о бароне Борисе Сергеевиче Штейгере.

Странный и весьма примечательный человек, являвшийся, видимо, агентом двух разведок, он занимал специфические посты в «Интуристе» и Наркомпросе, являясь своеобразным Свидригайловым, великосветским сводником.

Латвийский посол Озолс писал о Штейгере: «Дипломатический корпус, конечно, знал о роли Штейгера, но строго его не осуждал, наоборот, жалел, как жертву ГПУ. Он рассказывал моему коллеге трагедию своей жизни. Сын известного в Южной России помещика барона Штейгера, обрусевшего немца, прежде Штейгер служил в гвардии. В дни революции, как антибольшевик, был приговорен к смертной казни. Его уже повели на расстрел, но указали выход и спасение: службу в ГПУ. Молодой Штейгер очутился между двумя безднами. Согласился оказывать услуги чекистам. Трудно осуждать человека за такой компромисс, когда его безнадежно и безжалостно окружила гробовая жуть! Бывают такие положения, при которых никто не смеет бросить камень даже в кругом виноватого человека. И когда я прочел в газетах, что Штейгер расстрелян ГПУ вместе с Караханом и Енукидзе, мне его как-то особенно стало жаль, жертву, которую ГПУ сначала деморализовало, потом уничтожило, возможно, как лишнего свидетеля»[160].

Уполномоченный Коллегии Наркомпроса РСФСР по внешним сношениям Штейгер Борис Сергеевич был подчиненным Авелю Енукидзе — члену Коллегии Наркомпроса. Возможно, Булгаков пересекался с бароном уже тогда, когда начинал свой трудовой путь в Москве в Литературно-издательском отделе Наркомпроса? По-видимому, они познакомилась даже не в Москве.

Заметный персонаж мелькает и в дневнике Е. С. Булгаковой, и оставляет шлейф на приемах и банкетах, где бывает писатель. В ложах театров он сопровождает дипломатов и их семьи. Барон играет ту роль, которая ему отведена и которая не может быть необременительной и неопасной.

Ее тонкости разъясняет латвийский дипломат: «Чтобы создать систематическую организацию для ловли иностранцев на женские чары, придумали даже специальную должность посредника между иностранцами и художественным миром Москвы. Эти обязанности выполнял бывший барон Борис Сергеевич Штейгер, теперь уже расстрелянный. Его главной заботой стало сближение иностранцев с актрисами и танцовщицами. В распоряжении Штейгера находились все балерины, он свободно распоряжался ими. Внимательно следил, какая из них нравится тому или иному иностранцу, и, когда было нужно, видя, что иностранец стесняется, шутя и откровенно говорил ему: „Ну что вы, любая из них может быть в вашем распоряжении“. Да, все знаменитые и незнаменитые балерины, певицы, молодые актрисы часто становились в руках ГПУ „рабынями веселья“»[161].

Наверное, вступив на этот путь и находясь в постоянном общении с главным камердинером Кремля Авелем Енукидзе, Штейгер оказался приобщен к большим личным тайным, граничившим с тайнами ОГПУ-НКВД и тех стран, с дипломатами которых барон появлялся.