Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему

Гонка вооружений между кооператорами и паразитами длится вот уже несколько миллиардов лет. Когда-то вся жизнь на планете представляла собой участки битвы одноклеточных. Эгоисты изобрели маскировку. Кооператоры научились создавать колонии. Они совершенствовали способы защиты и взаимовыручки.

Для колоний микроорганизмов, как и для многих других биосоциальных систем, характерно формирование функциональных органов надорганизменного уровня, принадлежащих целой системе и коллективно используемых всеми ее элементами (индивидами). <…>

Таким образом, структура колоний микроорганизмов служит зримым отражением ее сложной многоуровневой социальной организации, включающей коллективные, охватывающие всю колонию формы поведения, когда «воля индивида» (клетки) подчиняется «воле коллектива». Поистине «бактерии, хотя и представляют собой одноклеточные организмы, являются социальными существами, которые формируют многоклеточные ассоциации»[52].

Развитие колониальной жизни можно обнаружить в самых неожиданных местах. Возможно, вы видели медленно ползущий слизевик? Это не организм. Точнее, это не один организм. Это колония амеб, объединившихся для путешествия в поисках лучшей жизни.

Иногда в прудах вода зеленеет – это происходит из-за размножения водоросли вольвокс, эти организмы способны объединяться в шарообразную колонию и передвигаться в нужном направлении, синхронизируя движения жгутиков.

В тропических океанах часто встречается удивительно красивое создание, которое называют португальский кораблик, физалия (рис. 6). Физалия похожа на медузу, и ее часто так называют, однако это колония, образованная гидрами. Строение кораблика ничем не проще сложных многоклеточных организмов. Часть гидр, объединившись, образует красивый 20–30-сантиметровый пузырь, наполненный газом и напоминающий парус. Это обеспечивает плавучесть кораблика – если обстоятельства требуют, они могут сдуть парус, и колония уйдет под воду. К парусу крепятся несколько щупалец, состоящих из других членов колонии. Щупальца состоят из ловчих гидр – они убивают мелких животных с помощью яда, там же находятся переваривающие особи – они разлагают добычу на питательные вещества – и особи, отвечающие за размножение, – эти везунчики передадут свои гены в дочерние колонии. Глядя на слаженно работающие органы кораблика, невозможно предположить, что это не один организм.

Рис. 6

В подобных колониях часть клеток приспособилась выполнять определенные функции – то есть перед нами прообраз многоклеточного организма. Однако этот путь вел в никуда. Точнее по проторенной тупиковой дорожке. Колония несла на себе проклятие одноклеточной жизни – как бы хорошо ни защищались альтруисты-кооператоры, эгоисты тоже не дремали, совершенствовали методы обмана и проникали даже в самые современные бастионы.

Для того чтобы выбраться из тупика, альтруистам необходимо было неординарное решение. И оно появилось – многоклеточность.

Проклятие подобных колоний в том, что раз за разом в колонию проникают инородные аллели, не страдающие склонностью к сотрудничеству. Да и сама колония, хоть и состоит из близких родственников с большим количеством одной аллели (то есть того самого альтруистичного гена), не идеал – конкурентов предостаточно. Ведь другие альтруисты не дремлют и постоянно пытаются увеличить свою долю в колонии. Все это не добавляло устойчивости подобным образованиям. Какие колонии могли оказаться более устойчивыми? Генетически единые, состоящие из потомков одной-единственной клетки. Такая колония состоит из сотрудничающих копий – без привлечения других вообще.

Если задуматься – логичное событие. Ген себя растиражировал максимально, все клетки в колонии – его. Паразиты отсечены от структуры, все клетки сотрудничают. Генетически идентичные клетки специализируются и выполняют функции, необходимые для дальнейшего размножения, гораздо лучше, чем случайные соседи по колонии. Куда ни взгляни – сплошные выгоды!

Итак, в какой-то момент появились мутации, позволившие одноклеточному организму не образовать две независимые клетки, а сохранить связь между ними. Настоящая многоклеточность была связана не только с сохранением единой колонии генетически однородных клеток, но и с разделением функций между этими клетками. Переход к многоклеточности был непростым и долгим, но в результате этого события появились в том числе и мы.

Казалось бы, бой между кооператорами и обманщиками выигран раз и навсегда. Кооператоры организовали многоклеточные организмы, в которых группы клеток специализировались и выполняли различные функции: одни образовывали покровы, другие обеспечивали опору или движение, третьи – питание… Любой многоклеточный организм представляет собой колонию генетически одинаковых клеток. Даже такое сложное существо, как человек, онтогенетически является колонией высокоспециализированных клеток, развившихся из одной-единственной клетки – зиготы.