Читаем Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии полностью

В контексте темы естественной симпатии и привязанности между родственниками ставится вопрос о запрете инцеста, сексуальных отношений между близкими родственниками, существующий практически во всех без исключения культурах. Несомненным фактом является то, что во всех известных культурах сексуальная близость между родственниками имеет место значительно реже, чем между людьми, не связанными родственными отношениями. Каковы причины этого явления? Существует два объяснения, одно из которых было предложено З. Фрейдом. В соответствии с его точкой зрения между родственниками существует сильное влечение, однако существующие в обществе табу препятствуют его удовлетворению. С точки зрения сторонников эволюционного подхода, такого влечения быть не может, так как инцест вреден, он приводит к вырождению. «Если бы Фрейд лучше понял Дарвина, мир был бы избавлен от таких фантастических тупиковых концепций, как эдипов комплекс и инстинкты смерти», – писал Дэйли (Daly, 1997, p. 2). В процессе эволюции должен был сложиться механизм запрета инцеста на биологическом уровне. Интересно, что уже в 1891 г. финский антрополог Эдвард Вестермарк предложил соответствующую теорию (Westermark, 1891), в соответствии с которой близкородственное скрещивание у людей исключается тем, что люди не испытывают влечения к тем, с кем общаются в раннем детстве, вместе растут. Такой механизм будет достаточно надежной преградой на пути инцеста в подавляющем большинстве случаев.

Теория Вестермарка не получила широкой известности, возможно, в силу резко отрицательного отношения к ней Фрейда. Тем не менее в пользу ее говорят не только рассуждения эволюционных психологов, но и факты. Так, в Израиле существуют так называемые кибуцы, небольшие своеобразные коммуны, где дети, не являющиеся кровными родственниками, растут и воспитываются вместе, как братья и сестры. Статистика показывает, что браки между детьми из одного кибуца крайне редки (Parker, 1976), хотя тесные дружеские отношения связывают их часто всю жизнь. Похожую картину рисует исследование, проведенное на материале совсем иной культуры, на Тайване (Wolf, 1970), где существовал обычай так называемых «детских браков», когда семья, где имеются сыновья, принимает на воспитание чужую девочку, чтобы впоследствии она стала женой сына. Статистика показывает, что браки, заключенные таким образом, часто неблагополучны: процент разводов в них в три раза выше среднего для браков, совершенных иначе; в этих семьях рождается на 40 % меньше детей; существенно чаще случаются супружеские измены.

Нетривиальные результаты получили эволюционные психологи, анализируя статистику преступлений. Психологические корни преступлений против личности, прежде всего убийств, традиционно ищут в дефектах воспитания, негативных врожденных личностных особенностях или в какой-либо психопатологии преступника. Таким образом, биологическая, природная составляющая здесь, если ее наличие и признается, рассматривается как дефект развития на уровне генотипа или фенотипа, отклонение от видовой нормы.

Предлагается принципиально иной взгляд. Эволюционная психология рассматривает все виды поведения человека как инстинктивные, генетически закрепленные путем естественного отбора в период доисторического существования человека, когда сформировался и с тех пор остался неизменным вид homo sapiens. Предполагается, что и убийство должно быть рассмотрено как способ поведения, закрепленный естественным отбором благодаря его адаптивной природе, т. е. полезный с точки зрения выживания, но не в сегодняшнем обществе, где такой способ поведения карается по закону и уже не является адаптивным актом, а в условиях доисторической жизни.

С этой точки зрения за разнообразием индивидуальных особенностей преступлений против личности должны быть обнаружены общечеловеческие закономерности, объясняемые биологической целесообразностью убийства при определенных обстоятельствах в условиях доисторического существования. Ряд таких общечеловеческих закономерностей преступлений против личности выявлен и описан эволюционными психологами. Рассмотрим эти данные.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Сталкиваясь с бесконечным потоком новостей о войнах, преступности и терроризме, нетрудно поверить, что мы живем в самый страшный период в истории человечества.Но Стивен Пинкер показывает в своей удивительной и захватывающей книге, что на самом деле все обстоит ровно наоборот: на протяжении тысячелетий насилие сокращается, и мы, по всей вероятности, живем в самое мирное время за всю историю существования нашего вида.В прошлом войны, рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, калечащие наказания, кровопролитные столкновения и проявления геноцида были обычным делом. Но в нашей с вами действительности Пинкер показывает (в том числе с помощью сотни с лишним графиков и карт), что все эти виды насилия значительно сократились и повсеместно все больше осуждаются обществом. Как это произошло?В этой революционной работе Пинкер исследует глубины человеческой природы и, сочетая историю с психологией, рисует удивительную картину мира, который все чаще отказывается от насилия. Автор помогает понять наши запутанные мотивы — внутренних демонов, которые склоняют нас к насилию, и добрых ангелов, указывающих противоположный путь, — а также проследить, как изменение условий жизни помогло нашим добрым ангелам взять верх.Развенчивая фаталистические мифы о том, что насилие — неотъемлемое свойство человеческой цивилизации, а время, в которое мы живем, проклято, эта смелая и задевающая за живое книга несомненно вызовет горячие споры и в кабинетах политиков и ученых, и в домах обычных читателей, поскольку она ставит под сомнение и изменяет наши взгляды на общество.

Стивен Пинкер

Обществознание, социология / Зарубежная публицистика / Документальное
Цивилизационные паттерны и исторические процессы
Цивилизационные паттерны и исторические процессы

Йохан Арнасон (р. 1940) – ведущий теоретик современной исторической социологии и один из основоположников цивилизационного анализа как социологической парадигмы. Находясь в продуктивном диалоге со Ш. Эйзенштадтом, разработавшим концепцию множественных модерностей, Арнасон развивает так называемый реляционный подход к исследованию цивилизаций. Одна из ключевых его особенностей – акцент на способности цивилизаций к взаимному обучению и заимствованию тех или иных культурных черт. При этом процесс развития цивилизации, по мнению автора, не всегда ограничен предсказуемым сценарием – его направление может изменяться под влиянием креативности социального действия и случайных событий. Характеризуя взаимоотношения различных цивилизаций с Западом, исследователь выделяет взаимодействие традиций, разнообразных путей модернизации и альтернативных форм модерности. Анализируя эволюцию российского общества, он показывает, как складывалась установка на «отрицание западной модерности с претензиями на то, чтобы превзойти ее». В представленный сборник работ Арнасона входят тексты, в которых он, с одной стороны, описывает основные положения своей теории, а с другой – демонстрирует возможности ее применения, в частности исследуя советскую модель. Эти труды значимы не только для осмысления исторических изменений в домодерных и модерных цивилизациях, но и для понимания социальных трансформаций в сегодняшнем мире.

Йохан Арнасон

Обществознание, социология