Бирит-нарим (СИ)

   -- Не отказывайся от моего дара, -- проговорил он. -- Все трое молодые и здоровые, кровь у них -- чище утренней росы. Возьми их, пусть они поддержат твою жизнь.

   Жертвы...

   Становясь богачом, Илку всегда наполнял свой дом рабами, и Лабарту знал, что многих бывший хозяин Аккаде держал лишь ради крови. Когда в твоем доме есть люди, предназначенные в пищу, можно не бояться жажды. Так считали многие экимму, и многие держали при себе человека, кровь которого пили время от времени.

   Многие, но не Лабарту.

   Человек, живущий рядом и год за годом, иногда даже дюжины лет питающий тебя своей кровью... В этом не было преступления против законов и правил, установленных в незапамятные времена. Но все же Лабарту неприятно было даже думать о таком.

   -- Я не держу жертв. -- Ему показалось, что слова звучат слишком резко, и все же не смог сдержаться. -- Когда мне понадобиться кровь -- я найду ее. Мне нет нужды везти их с собой.

   -- Ты отправляешься в море, -- возразил Илку. -- Многое может случиться в море. Ты пойдешь через другие земли, кто знает, каковы экимму, живущие там? Если ты повезешь с собой мой дар, тебе не придется спрашивать разрешение пить кровь в чужих городах. Возьми их, прошу.

   -- Я не привык сдерживаться, -- проговорил Лабарту. -- Быть может, я убью их, утоляя жажду.

   -- Они твои, -- засмеялся Илку. -- Делай с ними, что хочешь!

   Лабарту рассмеялся вместе с ним, а потом, поднявшись с расшитых подушек, сказал:

   -- Ты мой друг, как я могу не принять твой дар? Но, может быть, я и не прикоснусь к ним. Может быть, они вернутся в Аккаде без единого следа от клыков.

   -- Может быть, -- согласился Илку, все еще улыбаясь. -- Просто возьми их с собой.

Глава третья

Нидинту

1.

   Рассвело, и первые солнечные блики играли на волнах за бортом. Своевольные, мутные воды Тигра все быстрее влекли корабли вниз по течению, и попутный ветер раздувал паруса. Голоса людей на пристани, крики птиц и шум ветра -- прощание с Аккаде. Впервые за много лет покинуть свой город и отправиться в путь...

   После бессонной ночи клонило в сон, и хотелось опустится на тростниковый настил и спать, пока солнце не поднимется к зениту, пока не переменится ветер и гребцы не налягут на весла под окрики корабельщика... Но Лабарту стоял на корме и смотрел на пристань уплывающую вдаль.

   Еще затемно город проснулся и ожил -- столько нужно успеть сделать, пока не настало время полуденного зноя. Ремесленники спешили приняться за работу, торговцы открывали лавки... В мастерских при доме Илку уже разожгли огонь в печах, запахло раскаленным металлом и стало жарко, как в разгар лета. А сам Илку, должно быть, беседует с надсмотрщиком за рабами, или идет во дворец в сопровождении писца и телохранителя. В храме жрецы поют гимны и возносят утренние жертвы, а внизу, у подножия зиккурата многоголосая толпа уже заполнила площадь. Кто раскладывает товар, кто торгуется взахлеб, и вот-вот начнется представление с ручными медведями и обезьянами из далеких стран...

   Лабарту закрыл глаза. Запахи города отдалялись, исчезали, и почти не заглушали аромата прибрежных цветов, воды и утреннего солнца.

   Уплываем. Скоро скроется из виду мой город.

   Аккаде. Отсюда, с кормы уходящего в странствие корабля, город этот вновь казался столь же необычным и чудесным, как и трижды по шестьдесят лет назад, когда Лабарту впервые подошел к его воротам. Город, выстроенный по приказу Шаррукина, царская столица, источник страха и порядка. Перед ним трепещут черноголовые и дикие кочевые племена. Люди говорят: нет подобного этому городу, боги благословили Аккаде, дали ему власть и славу.

   И вся его кровь принадлежит мне.

   Мне не быть сильным, предназначение мое не исполнилось. Но все экимму Аккаде склонились передо мной, и я -- хозяин величайшего города. Я достиг того, чего хотел.

   Так ли? Мысль эта не принесла с собой ни гордости, ни покоя. Ничего. Словно это были лишь слова, и ничего не стояло за ними.

   Но я хозяин Аккаде. Я...

   Солнечные лучи уже касались кожи, ласкали, звали к себе. И Лабарту отвернулся от исчезающего города и взглянул на солнце.

   От сердца разлилось тепло, потекло по жилам -- сияющий золотой свет. Еще сильней захотелось спать, и в этот миг Лабарту жалел лишь о том, что нельзя погрузиться в сон прямо так -- стоя на палубе и не сводя глаз с солнечного диска.

   Мы плывем вслед за солнцем. Вслед за солнцем...

2.

   -- А ты видел море? -- спросил Син-Намму, глава корабельщиков.

   Они сидели под тростниковым навесом и смотрели на проплывающий мимо берег. На финиковые пальмы, величественные и высокие, на акации, подступающие к самой воде, и на заросли тамариска. Ветер был попутным, лодки, не торопясь, шли вниз по течению. У главы корабельщиков не было сейчас особых дел, и он пришел развлечь Лабарту беседой.

   -- Море? -- повторил Лабарту и поднес чашу к губам.. Пиво было отменным -- без сомнения, из кладовых Татану.