Бирит-нарим (СИ)

   -- Ты жила в шатре, муж твой владел стадами. Вы кочевали в степи, и бывало, случались сражения -- из-за колодцев и из-за хороших пастбищ...

   -- Ты жил там? -- Инанна-Атума вновь легла рядом. Руки ее коснулись волос Лабарту, принялись перебирать пряди.

   -- Расскажи про шрам, -- попросил он.

   -- Мой муж часто бил меня. Это след его гнева. Мне было очень больно и страшно, и я думала: "Пусть же он убьет меня, пусть прекратится эта жизнь".

   Она говорила легко, без тени былого страдания, но Лабарту словно наяву увидел женщину, стоящую на коленях у входа в шатер. Она закрывала лицо руками, но кровь струилась из-под ладоней, текла по шее, и рубаха на груди промокла, стала красной...

   -- В тот день я узнала, что старшая жена моего мужа -- экимму, -- продолжала Инанна-Атума. -- Она сказала, что моя кровь взывает к ней, и обратила меня.

   Жрица замолкла. Звезды сияли в квадратном проеме, ясные и близкие. Казалось, стоит подняться на крышу, протянуть руки к небу, и они окажутся в ладонях.

   -- Как твое настоящее имя? -- спросил Лабарту.

   Он думал, что ответа не будет -- так долго длилось молчание.

   -- Азу, -- проговорила она наконец.

   -- Азу, -- повторил Лабарту. Он знал, что следует делать. Нужно поблагодарить ее за кровь и любовь и вернуться на пристань. Но слова сами просились на язык, и в этот час не было сил удержать их. -- Давным-давно, задолго до потопа, я был хозяином Лагаша.

   Инанна-Атума вновь приподнялась. Тихо звякнули браслеты, качнулись серьги в ушах.

   -- Я думала, ты младше...

   -- Нет. -- Лабарту сел и тряхнул головой, откидывая волосы с лица. -- Я жил здесь две тысячи лет назад. Я помню, как было раньше, когда люди боялись нас и платили нам дань кровью... Может быть, я единственный, кто спасся от заколдованных стрел, единственный, кто избежал смерти.

   Жрица покачала головой.

   -- Нет, -- сказала она. -- Еще один спасся, я знаю точно.

   Раз я спасся, могли быть и другие... Конечно.

   В комнате вдруг стало душно, тесно. Воздух, казалось, звенел.

   Еще до того, как Инанна-Атума заговорила, Лабарту знал, чье имя она назовет.

   -- Моя хозяйка знала того, кто сумел избежать карающей длани героев, -- продолжила жрица. -- Рассказывала, что он был красив -- волосы, как медь, такие редко встретишь в наших краях. Но все же он говорил, что пришел из Шумера и родиной своей называл Ниппур.

   Эррензи.

   Лабарту опустил взгляд и сжал кулаки, чтобы не выдать себя, не сказать лишних слов. Ногти до боли впились в ладони. Воспоминания вспыхивали и гасли, не давая перевести дыхание. Закатное солнце над водами канала, гневные слова и угрозы...

   -- Ты знал его? -- спросила Инанна-Атума.

   Лабарту поднял голову. Она уже оделась и теперь поправляла волосы, убирала их под диадему.

   Верно, ночь ведь еще только началась... Жрица должна встречать гостей у дверей святилища, приветствовать у порога. А мне пора на пристань.

   -- Да, -- сказал Лабарту и принялся искать одежду среди разбросанных покрывал. -- Я его знал.

Глава пятая

Эреду

1.

   Адад-Бааль стоял неподвижно и, словно завороженный, смотрел на бескрайнюю водную гладь. Лабарту и сам не мог вымолвить ни слова -- хоть и видел море прежде, но разве такое? Синее, едва приметно движущееся под безветренным ослепительным небом, зачаровывающее... Недаром с его водами сравнивают синеву сапфиров, а Энки называют хранителем сокровищ.

   Корабль, идущий впереди, медленно разворачивался, мокрые весла блестели на солнце. И, вслед за ним, и их лодка накренилась, качнулась, выровнялась и пошла вдоль берега.

   Ритмично били барабаны, корабельщик выкрикивал приказы, но и в этом шуме Лабарту расслышал, как Адад-Бааль шепчет что-то, и обернулся.

   Раб стоял всего в паре шагов и все также не сводил глаз с горизонта, где море смыкалось с небом. Адад-Бааль был невысок -- даже ниже Лабарту -- узок в кости и некрасив. Его коротко остриженные волосы топорщились, словно растрепанные вороньи перья, а на спине виднелись шрамы, должно быть, от хлыста.

   Поймав взгляд Лабарту, Адад-Бааль поклонился и проговорил, словно отвечая на незаданный вопрос:

   -- Море, возле которого я вырос, было совсем другим. Я и не знал, что оно может быть столь спокойным. Я хотел бы восславить бога здешних глубин. Как его имя?

   Лабарту отвернулся.

   Совсем другое море, драгоценное, прекрасное, и только одно неизменно -- и здесь чайки взлетают и падают, кружат над водой.

   -- Зачем тебе имя бога глубин? -- спросил он.

   -- Чтобы вознести ему хвалу, -- не медля ни мгновения, ответил Адад-Бааль. -- И попросить хранить твои корабли.

   Мне нет дела до богов, им нет дела до меня, они не станут меня охранять. И тебя тоже, потому что ты принадлежишь мне.

   Но вслух сказал:

   -- Энки. Его зовут Энки.

2.

   Здесь не было пристани, лишь причальные столбы. Завидев приближающиеся корабли, на берег высыпали люди, но как же их было мало -- не сравнить с шумной толпой на причалах Лагаша и Аккаде. Чуть дальше, среди пальм, виднелись простые домики. Совсем крохотное селение -- такие часто встретишь среди полей, по берегам каналов, между великим городами.

   Но разве это не Эреду? Город, воспетый в песнях и прославленный в гимнах?