Бирит-нарим (СИ)

   -- Твоя линия жизни прервана пять раз, -- наконец, заговорила жрица. -- Такого я никогда не видела прежде. Но линия длинная и сильная, двойная. Не бойся, смерть далека. -- Старуха замокла на миг, а потом продолжила: -- А вот торговлей ты занялся зря.

   Лабарту не смог сдержать усмешку, и старуха взглянула на него, словно на неразумного ребенка.

   -- Зря смеешься. Вот линия твоей славы, прямая, как стрела. Покровители твои -- Уту, Энки и Инанна. Их помощи ищи и будешь счастлив.

   Лабарту прижал руку к сердцу и поклонился.

   Были дни, когда я просил и умолял богов. Вот что хотел он сказать. Всех, каких мог вспомнить. Но не услышал ответа.

   Но вслух сказал лишь:

   -- Благодарю, госпожа.

   И пошел прочь. Она же крикнула вслед:

   -- Не печалься, ты еще молод! Еще встретишь то, что суждено тебе судьбой!

3.

   Этой ночью он проснулся от жажды. Сердце колотилось в груди, обдавая то холодом, то жаром.

   Лабарту сел, пытаясь успокоить дыхание и поймать обрывки ускользающего сна.

   Огонь... Во сне было тепло.

   Во сне горел костер, в степи, под звездном небом. Во сне Лабарту лежал, и в объятиях у него была девушка, дитя его сердца. Ветер шуршал в траве, и в воздухе плыл запах весны.

   Отчего же теперь так тяжело и пусто? Только ли от жажды, или от того, что в этом сне посреди степи обнимал он не Ашакку, а Кэри?

   Лабарту встал и вышел из-под навеса. Парус был поднят, попутный ветер неспешно вел корабль вдоль темного берега. Гребцы спали, лишь двое бодрствовали возле мачты, да один -- на корме, у рулевого весла.

   И жертвы мои, должно быть, спят. Что ж, кто из них проснется первым, тот и поделится своей кровью.

   Он не успел сделать и пары шагов. Тень поднялась навстречу. Женщина, пытающаяся во тьме встретиться с ним взглядом. Огонь в ее жилах сиял ярче звезд, ослеплял и звал.

   -- Я знала, что господин мой придет за мной, -- прошептала Нидинту.

   Лабарту молча взял ее за руку и увел за занавесь. И там понял, что Илку сказал правду -- кровь рабыни и впрямь была чище утренней росы. Лабарту пил, пока не вспомнил, что надо остановиться.

   Нидинту улыбнулась в темноте и прошептала слова благодарности. Голос ее шелестел еле слышно. Сможет ли встать, сделать хоть пару шагов? Едва ли -- Лабарту видел, как ослабело ее тело.

   Но все же я выпил не слишком много. Она будет жить.

   -- Останься здесь, -- сказал он. -- Никто не удивится, что ты провела со мной ночь, никто не заподозрит истину.

   Не дожидаясь ответа, лег и закрыл глаза.

   Если потоп и впрямь захлестнет землю, пусть даже краем своим не заденет Ашакку.

   Так подумал, а к кому обращался -- не знал и сам.

Глава шестая

Благословенная земля

1.

   -- Непорочна страна Дильмун, чиста страна Дильмун, священна страна Дильмун...

   Едва сойдя с корабля, жрица простерлась на пристани. И теперь все еще лежала в пыли, громко повторяя слова гимна, а мимо сновали рабы, перетаскивали тюки с товаром. Обрывки славословий тонули в портовом гомоне, плеске волн и криках чаек.

   Лабарту запрокинул голову.

   Осень еще не пришла сюда. Небо было по прежнему безоблачным, а утреннее солнце -- жарким, словно расплавленный металл. Сам того не замечая, Лабарту улыбнулся и прижал руку к груди. Сердце горело, и кровь, казалось, обратилась в свет.

   Может и впрямь -- благословенная земля? Такое солнце, что странно даже думать о жажде...

   -- Пусть Уту даст тебе сладкую воду! -- Старуха медленно, с трудом, поднялась с земли, но все не умолкала, и голос ее звучал с прежним надрывом. -- Пусть напоит тебя из подземных источников вод! Пусть не знает Дильмун ни в чем недостатка, пусть живет в блаженстве и счастье...

   Гавань была полна кораблей -- многовесельные, парусные, груженые товаром и пришедшие налегке, и даже простые тростниковые лодки и плоты -- не сосчитать. Пристань царского города Аккаде не сравнилась бы с пристанью Дильмуна. За ней раскинулся базар -- пестрый и шумный, а дальше, на холме, улицы, дома и храмы... И даже издалека Лабарту видел, что город этот похож и непохож на города черноголовых. Старый, многолюдный и шумный, и торговля -- его жизнь.

   Но давным-давно все было не так... Разве не говорили мне, что лишь горстка людей живет на Дильмуне, и земля его -- земля чудес?

   -- Священная страна Дильмун! -- провозгласила старуха и смолкла. А затем, словно почувствовав взгляд Лабарту, обернулась. -- Оставайся здесь, господин. -- Теперь ее голос стал похож на скрип песка под колесом повозки. Должно быть, лишь умоляя и читая гимны, она обретала силу. -- Оставайся, и черные волны тебя не тронут.

   И что ответить на это? Благодарить, как Адад-Бааль, или возразить, насмешливо и высокомерно, как Син-Намму?

   -- За плечами у тебя длинная жизнь, -- сказал Лабарту, глядя мимо нее. -- Но ты боишься смерти?

   -- Я скоро умру. -- Старуха с кряхтеньем согнулась, подобрала с земли пыльное покрывало. -- Но лучше уж умереть в покое на благословенной земле Дильмуна, чем в страхе среди крови и огня.

   И, не оборачиваясь, жрица побрела прочь.

   В страхе среди крови и огня? Но она говорила потоп, волны, сошедшие с гор...

   -- Лалия!