Бирюза от Кудашева

В Гамбурге вожаку удалось пробить для своей труппы ангажемент на целых три месяца в шапито, разбитом в портовом районе. Труппа начала зарабатывать. Получил некоторые деньги и Илья Ильич. Его новый номер математика-счетчика неожиданно стал пользоваться успехом. Уже дважды прямо в цирке после представления он получал предложения постоянной работы в качестве счетовода либо экспедитора. Первый раз – на торговое  судно, во второй раз – в портовый склад.

Отказался. Хотелось домой.

Заработав, и сэкономив за несколько месяцев полсотни марок, Илья Ильич справил себе более-менее приличный костюм и башмаки.

Пошел в порт. Хотел, было, устроиться на русское судно, идущее в Россию. Желательно без билета, отработать проезд. Без толку провел пол дня, заблудившись в грузовых складских терминалах. Выбравшись, наконец, к морскому пассажирскому вокзалу, ничего утешительного для себя не узнал. Нечего было и мечтать на цирковой заработок уплыть на родину пассажиром. Устроиться матросом, либо кочегаром к топке – это еще суметь нужно. Руки не те.

Осталось поглазеть на чистую публику, идущую от причала к станции городской железной дороги и к автомобильной стоянке. Вдруг, услышал оклик, видимо адресованный ему, на русском: «Эй, парень!». Оглянулся. Ему из автомобиля махал рукой солидный господин в английском кашемировом пальто.

– Вы мне? – не поверил своим ушам Илья Ильич.

– О! На русского напоролся. И где – на краю света. Иди сюда, любезнейший. Прокатимся до центра? У меня здесь пара коробок, нужно будет на третий этаж без лифта донести. Самому неудобно. А тебе заработок. Пять марок дам. Серебром! – русский жестом приглашал Безведерникова в открытую заднюю дверь «Даймлера».

Обижаться на «любезнейшего» Илье Ильичу было, вроде, и не к лицу. А пять марок серебром уже казались подарком судьбы. Он сел на заднее сиденье автомобиля рядом с двумя коробками, зашитыми в просмоленную парусину. Русский господин тяжело хлопнулся рядом с водителем. Тронулись.

– Ты кто? – спросил русский.

– Я Илья Ильич, преподаватель математики из Симбирска, – представился Безведерников.

– А я Воскобойников из Самары, купец второй гильдии. Воском торгую. Сюда сколько не привези, все мало будет. В следующий раз пароход отряжу. А по виду и не признаешь, что из учёных. Несчастье какое?

– Именно, несчастье… Приехал отдохнуть, обокрали. Болел. Теперь домой добраться не могу. И родных никого. Господин Воскобойников! Помогли бы волжанину-соотечественнику. Я не без работы, в реальном преподаю. Домой вернусь – отдам до копейки!

– Математик, говоришь? А сколько будет, если семьсот шестьдесят четыре на двадцать семь умножить, а потом на полтора разделить?

– Тринадцать тысяч семьсот пятьдесят два!

Воскобойников достал блокнот, карандашик с золотым колпачком и начал в столбик решать на страничке задачку. Повернулся к Безведерникову:

– Точно! Тринадцать тысяч семьсот пятьдесят два. И секунды не думал. Да тебе цены нет. Извините, господин Безведерников, ваш внешний вид внутренней сущности не соответствует.

Автомобиль выехал на центральную площадь, сделал круг, на минуту остановился возле ратуши. Купец выглянул в окно. Поманил Илью Ильича рукой:

 – На доме надпись видите? Сумеете прочесть и перевести?

Выглянул в окно и Безведерников. Старинное здание с флагом и гербом с изображением крепостных ворот. По фронтону надпись на латыни.

Прочитал: «Libertatem quam peperere maiores digne studeat servare posteritas».

– А перевести на русский?

– «Пусть потомки с честью хранят свободу, которую добились для нас наши предки!».

– Замечательно. Вот, что значит настоящее образование. А я выше реального не пошел. Заленился. А как, Илья Ильич, у вас с немецким дело обстоит?

– С немецким и французским на короткой ноге, с английским хуже, но разговорный на всех свободный. Память, она для всего – память. И для чисел, и для языков.

– Считайте, договорились! Держите, это обещанные пять марок. Я вас посылками обременять не буду, в каждой почти по пуду, сам донесу. Я готов предложить вам сто пятьдесят рублей ассигнациями ежемесячно с сегодняшнего дня. Будете при мне. Не лакеем, избави бог. Управляющим, или просто советником. Считать с ходу будете, на переговорах переводчиком. Мне такой, как вы человек, ох, как нужен! Согласны?

У Безведерникова пересохло во рту.

– Согласен, – еле слышно выдохнул он.

– Замечательно, – обрадовался Воскобойников, – Вот уж не думал, что в Гамбурге что-то путное для меня отыщется. Наш союз нужно скрепить хлебом-солью. Пора обедать. Илья Ильич! Прикажите нашему кучеру где-нибудь у хорошего ресторана остановиться.

Илья Ильич перевел просьбу своего нового хозяина шоферу. Тот кивнул. Минуты через три «Даймлер» прижался к тротуару и остановился.

– Отель «Берлин», один из лучших в Гамбурге, – на немецком отрекомендовал водитель. – Здесь прекрасный ресторан. Можете идти обедать. Я подожду.

Илья Ильич вышел из машины вслед за Воскобойниковым. Воскобойников глянул на здание отеля, прочитал вслух по складам: «Берлин», переспросил:

– «Берлин»?

– Да, «Берлин»! – в один голос подтвердили шофер и Илья Ильич.