Бироновщина. Два регентства

Лилли очутилась, сама не зная какъ, въ заднемъ ряду, прижатою въ уголъ. Тщетно поднималась она на цыпочки, чтобы высмотрть Юліану или Аннетъ. Ни той, ни другой въ зал не было, какъ не было никого изъ Царской фамиліи и семейства Бирона. Вс они, очевидно, должны были участвовать въ церемоніал Высочайшаго выхода.

И вотъ, предшествуемая оберъ–гофмаршаломъ графомъ Лёвенвольде, котораго, не смотря на его черную маску, не трудно было узнать въ этомъ крылоногомъ встник боговъ съ золотымъ жезломъ, обвитымъ двумя змями, — въ дверяхъ изъ внутреннихъ палатъ показалась императрица. Сама она, въ отличіе отъ всхъ своихъ гостей, не была замаскирована и была одта въ бло–атласную робу съ богатыми по подолу узорами, съ тяжелымъ пятиаршиннымъ шлейфомъ, поддерживаемымъ двумя пажами. Полный бюстъ ея былъ сжатъ въ корсет съ острымъ мыскомъ, точно въ стальномъ панцыр; а на открытыя плечи спускались локоны высоко–взбитой прически, украшенной жемчужною, съ брилліантами, діадемой. И вс эти самозваные небожители раболпно преклонялись передъ земною, но настоящею царицей.

Появленіе ея было привтствовано съ хоровъ шумнымъ маршемъ. По болзненному состоянію въ послднее время сама не участвуя ни въ какихъ танцахъ, государыня сдлала знакъ слдовавшимъ за нею начать «англійскій променадъ». Въ первой пар выступила принцесса Анна Леопольдовна съ англійскимъ резидентомъ Рондо въ образ султана Гаруна–аль–Рашида, во второй — съ принцемъ Антономъ Ульрихомъ цесаревна Елисавета въ вид русской боярыни, въ третьей — Юнона съ Марсомъ, въ которыхъ, по ихъ надменной осанк, Лилли съ перваго взгляда признала супруговъ Бироновъ.

Пара слдовала за парой. Вотъ и средневковый рыцарь объ руку съ турчанкой. Такъ, значитъ, и есть! Вдь Аннетъ выбрала себ костюмъ турчанки.

Тутъ окружающіе ряженые справа и слва стали парами примыкать также къ общему ряду «променирующихъ».

— Позвольте, барышня, итти съ вами? — услышала Лилли около себя звучный голосъ съ мягкимъ малороссійскимъ говоромъ.

Передъ нею стоялъ стройный, статный бояринъ. Видя ея нершительность, онъ прибавилъ:

— Я Разумовскій. Меня послала къ вамъ сама цесаревна.

Лилли, уже не колеблясь, подала ему руку. Но, идя съ нимъ въ «променад», она старалась припомнить, что слышала про Разумовскаго:

«Да! Вдь это тотъ самый малороссъ, который y себя на Украйн былъ простымъ пастухомъ, но за свой чудный голосъ былъ взятъ пвчимъ въ приходскую церковь и y дьячка научился церковному пнію и грамот; а потомъ, когда набирали въ Малороссіи пвчихъ для придворнаго хора, попалъ и въ Петербургъ, сдлался здсь пвцомъ–солистомъ цесаревны и, наконецъ, управляющимъ ея имніями»…

Размышляя такъ о своемъ кавалер, Лилли двигалась объ руку съ нимъ подъ звуки марша, въ нескончаемой верениц маскированныхъ, по всей анфилад парадныхъ аппартаментовъ дворца, чтобы затмъ возвратиться снова въ танцовальный залъ.

Тутъ на смну «променада» оркестръ заигралъ ритурнель къ контрдансу. Разумовскій, не выпуская руки Лилли, сталъ съ нею въ рядъ танцующихъ.

«Чудакъ! думала про себя Лилли. — Послали его ко мн, такъ онъ считаетъ священнымъ долгомъ не отходить отъ меня уже цлый вечеръ. И хоть бы ротъ раскрылъ! А то молчитъ, какъ рыба. Ободрить его разв?»

— Вы вдь, кажется, въ особенномъ фавор y цесаревны? — начала она разговоръ.

— Благодтельница она моя… — пробормоталъ онъ. — Разумомъ острая, сердцемъ добрая, жалостливая…

И опять застнчиво умолкъ.

Начался контрдансъ. Тогда танцовали его совсмъ не такъ, какъ въ наше время: и кавалеры, и дамы самымъ старательнымъ манеромъ выдлывали отдльныя па. Впервые въ жизни танцуя на большомъ придворномъ балу, Лилли прилагала съ своей стороны все усвоенное ею отъ придворнаго балетмейстера умнье, чтобы не ударить въ грязь лицомъ. Тмъ не мене она невольно поглядывала все въ одну сторону, любуясь на молодую боярыню, каждое движеніе которой было полно неподражаемой граціи.

— Вдь это цесаревна? — спросила она своего кавалера. — Она, въ самомъ дл, не танцуетъ, а порхаетъ…

— Якъ ластивочка, якъ витеръ y поли! — отозвался Разумовскій съ непритворнымъ обожаніемъ.

Только–что контрдансъ пришелъ къ концу, какъ къ нимъ подлетла Скавронская и, подхвативъ Лилли подъ руку, увлекла вонъ изъ зала.

— Ну, милочка, теперь пойдемъ переодваться.

— Но ты танцовала вдь уже съ своимъ рыцаремъ и променадъ, и контрдансъ.

— Да, но твоя Менгденша обратила уже вниманіе; она принимаетъ его вдь за своего Шувалова.

— Такъ ты съ нимъ еще не наговорилась?

— Куда! Вдь мы съ Мишелемъ не видлись больше года. Онъ прибылъ сюда изъ своего полка безъ всякаго разршенія…

— Какъ! И Биронъ, значитъ, тоже ничего не знаетъ?

— Ничего, и не дай Богъ, чтобы узналъ: вдь онъ же и выслалъ Мишеля изъ Петербурга. Я все это теб какъ–нибудь разскажу. Но сейчасъ будетъ менуэтъ. Чтобы танцовать опять съ нимъ, я должна быть въ другомъ вид; мы съ тобой опять обмняемся костюмами.