Бироновщина. Два регентства

— Такъ ты, пожалуй, и говоришь тоже по–нмецки?

— По малости.

— Это облегчитъ еще дло. Но скажи–ка, какъ тебя пропустили ко мн? Вдь вс y васъ тамъ подъ арестомъ?

— Я, ваше сіятельство, не спрашиваясь, убгомъ убгъ.

И въ нсколькихъ словахъ онъ повдалъ о своей «скачк съ препятствіями».

— Прехвально; не даромъ же пишетъ Артемій Петровичъ, что ты — малый ловкій и умлый, въ одно ухо влзешь, а въ другое вылзешь, — сказалъ старый графъ и указалъ глазами на лежащее передъ нимъ на стол вскрытое письмо: — Знаешь ты, о чемъ онъ меня проситъ?

— Сказывалъ онъ мн, что въ уваженіе доброй пріязни кланяется вашему сіятельству земно быть малюткамъ его заступникомъ, буде съ нимъ самимъ что недоброе случится. Умилосердуйтесь надъ ними!

— Докол самъ онъ живъ, о дтяхъ его говорить нтъ здраваго резона, — сухо прервалъ фельдмаршалъ. — Содержатся они нын купно съ нимъ безъ выпуска. Чинить что–либо касательно ихъ ничего пока невозможно. Вопрошаю я о теб самомъ: вдь ты — крпостной Артемія Петровича?

— Крпостной–съ.

— Что воспослдуетъ съ его другими крпостными — одному Богу извстно. Тебя же онъ отъ сего часу отдаетъ въ мое распоряженіе, дабы и теб жилось, и мн отъ тебя была нкая польза. Но быть за тебя въ отвт и претерпть ущербъ мн не приходится. Посму и для отвода очей мы съ сыномъ положили услать тебя не медля изъ Петербурга. Завтра же, чуть свтъ, ты отправляешься въ Лифляндію, въ вотчину сына Ранценъ. Управляющій вотчиной давно уже просить прислать къ нему отсюда волонтера, что помогалъ бы ему присматривать за рабочими да за конскимъ заводомъ. Ты вдь, слышно, большой мастеръ укрощать лошадей?

— Готовъ служить вашимъ сіятельствамъ съ истинною ревностью, чмъ только умю, — уврилъ Самсоновъ. — Отнын я вашъ по гробъ жизни.

— Ну, вотъ; такъ въ Ранцен ты будешь волонтеромъ. Чмъ ты былъ досел — и тамъ не должно быть гласно. Имя твое вдь Григорій?

— Такъ точно–съ.

— А родился ты въ какой губерніи?

— Въ Тамбовской.

— Такъ, дабы тебя не опознали, ты въ Ранцен будешь называться Григоріемъ Тамбовскимъ.

— Но мн, ваше сіятельство, придется еще выправить новый видъ на жительство…

— Въ моей вотчин отъ тебя никакого вида не потребуютъ, — вмшался тутъ молодой графъ. — Я дамъ теб записку къ моему управляющему; для него это будетъ врне всякаго документа. А платье для тебя найдется въ моемъ гардеробъ.

Такъ Самсоновъ–Тамбовскій на слдующее же утро безпрепятственно и безслдно исчезъ изъ Петербурга.

IX. «Казненъ невинно»

Полицейскіе чины, допустившіе побгъ одного изъ арестованныхъ въ домъ Волынскаго, благоразумно умолчали передъ своимъ грознымъ начальствомъ про свою оплошность. Бглецъ для всхъ, кром Миниховъ отца и сына, какъ въ воду канулъ. Не подозрвала ничего, конечно, и Лилли Врангель, не видавшая своего «молочнаго брата» со дня «ледяной» свадьбы.

«Какой вдь послушный! — не безъ самодовольства думала она. — Вотъ уже третій мсяцъ глазъ не кажетъ. Посмотримъ, выдержитъ ли онъ искусъ до конца?»

Тутъ и до нея дошелъ слухъ объ арест перваго кабинетъ–министра со всми его домочадцами, и ожидающая Самсонова участь не на шутку стала ее безпокоить. При случайной встрч съ младшимъ Шуваловымъ она ршилась спросить его, не слышалъ ли онъ чего про своего бывшаго камердинера.

— Весь домъ Волынскаго оцпленъ, — отвчалъ Шуваловъ: — ни одна мышь не проскользнетъ ни туда, ни оттуда. Но въ государственномъ преступленіи Волынскаго Самсоновъ врядъ ли замшанъ.

— Я сама такъ думаю; но y него, можетъ быть, станутъ выпытывать какія–нибудь важныя признанія… взведутъ на него небывалый провинности…

— М–да, за противное ручаться трудно. У генерала Ушакова на этотъ счетъ своя опредленная система. Что можно узнать — я узнаю. Главное — не тужите.

И она не тужила. Но прошло боле недли, а втреный камеръ–юнкеръ цесаревны не показывался, точно забылъ уже данное общаніе.

«28–го числа — день коронованія государыни; въ церкви будетъ молебствіе: тутъ Шуваловъ врно, подойдетъ опять къ намъ и y меня уже не отвертится!» — ршила Лилли.

Дйствительно, когда 28–го апрля весь Дворъ съхался въ Зимній дворецъ, и въ 11 часовъ въ придворной церкви началась литургія, Шуваловъ сталъ подбираться къ стоявшей позади принцессы Анны Леопольдовны баронесс Юліан. Но та, строго соблюдая, въ присутствіи остальныхъ придворныхъ, установленный этикетъ, не повела и бровью, съ смиренно–набожной миной слдя за торжественной службой. Петру Ивановичу ничего не оставалось, какъ обратиться вспять. Когда онъ тутъ проходилъ мимо Лилли, глаза ихъ встртились; но на ея вопросительный взглядъ онъ пожалъ только съ сожалніемъ плечами.

«Значитъ, никакихъ встей!»