"Бис" для суфлёра (СИ)

Он развернул Грейнджер к себе спиной и надавил пальцами на поясницу, заставляя девушку прогнуться.

Гермиона издала громкий стон, когда он вошел в неё.

— Боже, — задыхаясь, протянула она.

Он ритмично двигался в ней, крепко удерживая одной рукой девушку за бёдра и намотав волосы на кулак второй рукой. Он склонился к ней, целуя и прикусывая шею. Гермиона опустила ладонь на клитор.

— О да, — простонал Нобби, — моя девочка.

Боже, это заводило ещё больше. Гермиона кончила, когда он в очередной раз назвал её своей.

Его движения резко стали рваными, а толчки более сильными, пока он не достал член, чтобы не кончать в неё.

Нобби обнял её со спины, прижимаясь всем телом к девушке.

— Я надеюсь ты не устала, потому что я намерен продолжить, — шепнул он и подхватил её на руки.

Не обращая внимания на льющуюся с них воду, он опустил девушку в кровать и снова стал целовать её так, как давно никто не целовал. Так самозабвенно. Этой ночью они так и не уснули.

Уже утром, когда у Нобби прозвонил будильник, буквально вырывая их из неги, оба опомнились и переглянулись. На лицах одинаково отражались шок и испуг, и ещё что-то трудно интерпретируемое. Гермиона села на кровати, неестественно выпрямившись.

— Кто знал, что ты встречаешься со мной? — ровно поинтересовалась ведьма, словно это не она десять минут назад извивалась и стонала под ним.

— Н-никто, — неуверенно протянул Нобби и задумался. — Даже мои родители не в курсе… Единственный, с кем я обсуждал наше «общение» — Дамблдор.

Гермиона почувствовала, как тугой горький ком собрался в груди. Она увидела, как на секунду расфокусировался взгляд мужчины, а затем стал резким и острым, как кусок разломанного льда. Вообще-то она не была экспертом по части человеческих чувств. Как истинная гриффиндорка она видела только то, что ей показывают. Замечала только большие эмоции: гнев, страх, грусть, радость, любовь… Она не замечала тысячи сменяемых более тонких эмоций, малейших изменений мимики, тайных жестов. Она не могла определить, более тонкие чувства, такие как горечь, тоску, скорбь — для неё всё это являлось синонимами одного и того же слова — грусть. Так же как ярость, злость и ненависть — это гнев. Но в данный момент всё было очевидно. И если она на манипуляции Дамблдора (пока она решила, что это его рук дело) реагировала типично для себя — испытывала гнев, то Нобби явно не был зол… Это было что-то более тонкое, что чрезмерно раздражало Гермиону. Удивление, раздражение, смирение — что-то в этом роде она увидела в его глазах.

— Тебе пора на работу, увидимся вечером? — выдавила она из себя, стараясь сохранять спокойствие.

— Конечно, — наконец улыбнулся Нобби, почти не вымученно.

Развивать тему по поводу Дамблдора Грейнджер не собиралась. Она жива — и слава Мерлину. Ведьма лишь надеялась, что Личу хватит характера, чтобы разобраться со своим наставником. Потому что она сама совершенно точно ничего не могла предъявить директору.

Гермиона выбралась из постели, прошла по дорожке из своей одежды, ведущей из коридора в ванную, очистила её заклинанием, привела себя в порядок и вернулась в спальню. Нобби, судя по всему, успел воспользоваться второй ванной комнатой. Он уже выглядел идеально: собранные в хвост волосы, гладко выбритое лицо, выглаженный дорогой костюм. Гермиона невольно им залюбовалась, прислонившись к дверному косяку.

— Тебе следует улучшить защиту дома, я не чувствую здесь антитрансгрессионного барьера, — заметила она.

Нобби кивнул.

— Барьер влияет на электрические приборы, — ответил маг, пожав плечами.

Гермиона вздёрнула бровь.

— У тебя же есть магия, зачем тебе приборы?

— Я даже не помню разогревающих и охлаждающих чар, — проговорил он, усмехнувшись.

Гермиона подавилась воздухом, не зная, что ответить на это. Она порадовалась, что он повёрнут к ней спиной.

Неужели маг добровольно отказывается от магии в пользу магловской техники? И это будущий Министр? О, Мерлин…

— И тем не менее, тебе следует больше заботиться о своей безопасности, — с нажимом произнесла девушка.

— О да, и развесить по стенам канделябры, — усмехнулся Нобби, поворачиваясь к ней; Гермиона вопросительно приподняла бровь. — О Боже, я постоянно забываю о том, что ты чистокровная. У вас, наверное, по всему дому свечи в канделябрах…

— В нашем поместье действительно есть свечи, и да, в канделябрах. Но это не вызывает никаких трудностей, — проговорила Гермиона, — зато у нас стоит самая сильная защита.

Нобби выразительно поджал губы. Он нервно поправил ленту в волосах.

— Из-за магии крови?

— В том числе, — просто ответила девушка.

Лич кивнул, принимая её слова к сведению, но комментировать не стал. Хотя Гермиона видела, что он явно себя сдерживает. Она ещё ночью поняла, что он относится к этому с бо̒льшим предубеждением, чем нужно. Впрочем, лет десять назад она и сама была такой.

— Что ж, я постараюсь придумать что-то с защитой дома, — сказал Нобби, наконец. — Увидимся вечером, — он быстро поцеловал её в губы, — трансгрессируй прямо сюда. Не хочу, чтобы в Министерстве пошли слухи раньше времени.